— Пойду позвонить. Попрошу наших заняться этим делом.

— К черту! Это будет пустой тратой времени.

— Как это понять?

— Не стоит нас недооценивать, Вадя. Если уж американский аналитический отдел не сумел отыскать старинный населенный пункт в Шотландии, почему ты решила, что русским экспертам это удастся?

— У нас очень хорошая организация, — упрямо сказала она.

— Ну конечно! И у нас тоже. И у англичан. И коли мы решили заняться научно-исследовательской работой, то самое лучшее — озадачить этим полковника Старка. В конце концов, речь идет о его епархии, и у него, без сомнения, есть ребята, которые знают Шотландию вдоль и поперек, и к тому же он имеет доступ к конторе Уоллинга. Со дня убийства там под дверью, наверное, круглосуточно толчется полицейский, так что наши — и мои, и твои — люди смогут войти туда, разве что учинив перестрелку, а в таком случае до приезда группы захвата у них не останется достаточно времени на работу в библиотеке.

Она заколебалась.

— Я не уполномочена сотрудничать с британской стороной.

— Не сомневаюсь. И, признаться, у нас с ними тоже нет полного взаимопонимания. — Я поморщился. — Но уж коли ты собралась одеться, то, ради Бога, одевайся. А то твой вид меня просто убивает.

Она рассмеялась, озабоченно покачав головой, влезла в штаны, натянула свитер и, оправляя его на бедрах, подошла ко мне. Без искусно подбитого ватой одеяния мадам Дюмэр, лежащего беспорядочной кучей на другой кровати, Вадя теперь выглядела отнюдь не такой пышечкой, как раньше, и тем не менее при ее комплекции брюки не слишком подчеркивали выгодные линии ее фигуры. Впрочем, ни одну женщину брюки не красят... — Повернись, — скомандовал я и сорвал ценник с фабричного ярлычка на горловине. — Пятнадцать шиллингов шесть пенсов? Для здоровой и крепкой девчушки с хорошими зубами — это очень удачная покупка!

Она не улыбнулась.

— У меня складывается впечатление, что ты привез меня сюда с определенной целью, Мэттью. И какова же она?

— Что за глупый вопрос! — отозвался я.

— Перестань! Наша любовь — штука замечательная, кто будет сомневаться! — но амурные дела мы вполне могли бы провернуть и в Лондоне. Будь посерьезней, милый!

— Хорошо. Исключая секс, я полагал, что смогу найти тебе здесь применение. Я надеялся, что наши ребята из аналитического отдела снабдят меня необходимой информацией. Это было бы самое простое. Но теперь придется идти по пути наибольшего сопротивления.

— Поделись со мной!

— Ну, мне пришло в голову, что ты — мерзкий и коварный коммунистический агент, Вадя. И мадам Линь тоже коварный коммунистический агент. И этот факт, милые леди, придает вам много общего. Я бы сказал, что различия между вами не столь уж непреодолимы. Ты следишь за моей мыслью?

Она некоторое время хранила молчание. Потом ответила:

— Пожалуй, да. Продолжай.

— Мадам Линь, — продолжал я, — возможно, в этот самый момент сидит себе в Инвернессе, корчит из себя богатую даму-туристку и ждет, пока починят ее автомобиль. После того, как у нее, так сказать, выбили из-под ног почву, она ни за что не рискнет вернуться в свой штаб, где бы он ни находился — ну, скажем, в Броссаке, — пока не обеспечит себе гарантию того, что ее никто не преследует. В таком маленьком городке, как Инвернесс, не так-то уж много хороших отелей, подходящих для мадам Линь: она произвела на меня впечатление весьма привередливой и разборчивой дамы. И тебе не составило бы труда связаться с ней по телефону.