Это было последним вопросом, и Саймон знал, где получить ответ. Он вновь направился к креслу с высокой спинкой, уселся и нахлобучил контактный шлем; панель с клавиатурой тут же возникла перед глазами. Саймон потянулся к клавишам. Их, разумеется, не требовалось нажимать, только коснуться, но ощущение было таким, будто под пальцами теплый и гладкий пластик.

На этот раз Паскаль-Иаков откликнулся без промедления, голосом, а не надписью на экране. Его баритон звучал с легкой обидой.

– Ты уходишь? Ты недоволен своими снами? Жаль… Я так старался…

– Я доволен, – сказал Саймон. – Я очень доволен и хочу поблагодарить тебя. 

Ты мне помог, Паскаль. 

– Помог? Чем же?

– Не будем это обсуждать. У людей, Паскаль, свои проблемы… у меня и у других… Я думаю, ты понимаешь. Твоим хозяевам тоже что-то мешало?

Раздался странный звук – Саймон готов был поклясться, что Паскаль вздыхает. Причем с явным сожалением.

– Мешало, – вымолвил он, помолчав. – Ты верно понял, мешало. Ты – человек и лучше меня разбираешься в человеческих побуждениях… гораздо быстрее и вернее… А мне пришлось размышлять над ними долгие годы. Правда, у меня иное восприятие времени… Время для меня не столь важный фактор, как для людей.

Саймон затаил дыхание. Туман над последним из секретов Сайдары рассеивался.

– Значит, ты размышлял долгие годы, Паскаль? – произнес он. – И каков же результат? К какому выводу ты пришел?

Снова раздался вздох – вернее, его имитация, настолько искусная, что Саймон, закрыв глаза, не отличил бы Паскаля-Иакова от человека.

– Они были праведниками, – раздался негромкий голос компьютера. – Они обитали здесь как в раю… Трудились, молились и не грешили… – Паскаль сделал паузу и закончил:

– Но быть праведником так скучно! Лучше спать и видеть грешные сны…

КОММЕНТАРИЙ МЕЖДУ СТРОК

– Готов проинформировать вас, леди и джентльмены, что проект “Земля” вступил в решающую фазу, – произнес Директор. – Установка, созданная транспортниками, работает, и мы осуществили первую из намеченных операций. Рейд прошел вполне успешно. – Он поджал сухие губы, оглядел сидевших за столом – женщину и двух мужчин – и добавил:

– Разумеется, эти факты строго конфиденциальны, относятся к категории “А” и разглашению не подлежат.

– Нас об этом предупреждать не нужно, Свен, – пробурчал представитель России, и его украинский соратник согласно кивнул, пощипывая вислые усы. Леди Дот, последняя из участников совещания, сидела с невозмутимым видом, уставившись в некую точку на пиджаке Директора – как раз в области левого нагрудного кармана.

Николай Москвин, российский резидент ЦРУ, был немолодым густобровым и полноватым, с обвисшими щеками и крепкой квадратной челюстью. Такое обличье являлось традиционным для российских политиков и генералов во все эпохи и при любых общественных системах. И. хоть теперь Россия была страной демократической, русские по-прежнему желали видеть на высших постах не женщин, а мужчин, не Молодых, а старых, не худощавых и обаятельных, а внушительно полных и мрачных. Этот национальный обычай соблюдался даже в российском филиале ЦРУ, которым руководил Москвин. Что до Конопченко, украинского эмиссара, то он казался слегка расплывшимся изданием коллеги из России и глядел еще более мрачно, сосредоточенно и серьезно.