– While there is life, there is hope[17].

– It is sad to be alone[18], – ответила Лелька.

Ворон рассмеялся, схватил ее в охапку и закружил. Лелька закрыла глаза и тоже рассмеялась. Им настолько было хорошо вместе, что никого не хотелось видеть. И говорить ни о чем больше не хотелось. Они молчали, словно боялись лишним нечаянным словом спугнуть свое счастье. А потом Ворон поставил Лельку на землю и поцеловал.

– Понимаешь, Максим, как важно встретить в жизни именно твоего человека? Есть легенда о половинках, которые ищут друг друга, но я в нее не верю. Вдруг она найдется, эта половинка? Только она уже не будет моей. Ведь когда одну половину яблока прикладываешь к другой, все равно одного целого не получается. Остается большая трещина. Я верю в то, что нужно искать своего парня, который станет частью тебя. Ты – моя часть. Ты – часть меня, я – часть тебя, и, как ни прикладывай, трещины не будет. Ты понимаешь меня?

– Смутно, – признался Ворон. – Но в целом твоя теория меня устраивает.

– А меня нет! – раздался поблизости голос Никитоса, который вдруг выступил из темноты. – Я тут жду, жду, а вы целуетесь!

Лельку взяла досада! Такой хороший вечер, серьезный разговор о том, как важны они друг для друга, поцелуй… А этот мелкий свинтус все испортил.

– Я обещал ему сходить на лодочную станцию, – признался Ворон.

– Зачем? – удивилась Лелька.

– Никитос тренируется, накачивает мышцы, – улыбнулся Ворон.

– Мне в училище это пригодится, – заявил тот, сунул руки в карманы ветровки и пошел вперед, в сторону лодочной станции.

– Ты же не будешь против того, чтобы покататься на лодке?

– Конечно, нет, – хмыкнула Лелька, в душе готовая убить его младшего брата.

Ну что за надоедливый человечек!

А там Лельке неожиданно понравилось. Во-первых, действительно лодочная станция уже начала работать, а значит, можно было брать лодки напрокат. Во-вторых, на реке было так хорошо, так хорошо и красиво, что Лелька невольно залюбовалась отблесками фонарей по бегущим волнам. Словно это огромные светлячки скользили по воде для того, чтобы им всем было светло и приятно.

Никита сел за весла и приготовился грести. Ворон помог Лельке перебраться в качающуюся лодку, после чего запрыгнул сам. На удивление, Никита быстро погреб против течения.

– Мы почти каждый день тренируемся, – сказал Ворон.

Лелька поняла, что Никита смирился с тем, что ему придется уехать в Нахимовское училище. По его насупленному виду нельзя было понять, нравилось это ему или нет. Но готовился он к отъезду основательно.

– Я уже пять раз подтягиваюсь на перекладине, – с гордостью сказал он Лельке.

– Это мало или много? – шепотом спросила она у Ворона.

– Для него это много.

Ворон очень любил своего брата и хотел проводить с ним больше времени. Лелька немного злилась, временами – много злилась, но ничего не меняла. Понимала братьев, которым предстояла разлука.

Пока мальчишки разговаривали о такелаже и парусах, Лелька вела ладонью по темной воде с переливами от фонарей. Они плыли близко к берегу, речка была небольшой и неглубокой. Вода приятно холодила руку, покалывая ее, мимо проплывали другие лодочники, некоторые плыли и целовались. А Лелька отчего-то вдруг подумала, что счастлива. Даже сейчас, когда этот маленький проныра от них не отстает. Даже сейчас, когда Ворон разговаривает не с ней, а с братом. Пусть даже он не станет обращать на нее внимание совсем! Лелька не рассердится. Она знает, что есть такой парень с фамилией Ворон, который согласился принять ее теорию о неполовинках и готов стать частью ее самой. Он уже и так стал самой большой и важной частью ее жизни. Наверное, это и называется любовью. Только они пока таких слов друг другу не говорили. Им сейчас не важны слова.