Вы дали мне все, и счастье, и страдание. Были во всех моих делах этим летом, подобно дождю, омывающему ветви дерева.

Из-за вас я разочаровался в одиночестве. И навряд ли уже когда-нибудь снова оценю его.

Бодлер: «Для меня понятно, когда меняют одно на другое, чтобы узнать, какие чувства при этом испытываешь. И, может быть, приятно становиться попеременно то палачом, то жертвой». Действительно, выступив столько раз в роли палача, быть может, и приятно стать жертвой.

Я всегда довожу себя до самой крайности.

10 августа. — Прямо сказал ей, что уже привыкаю к мысли о женитьбе, но именно сейчас она и отдаляется от меня. — «Нет, я не отдаляюсь. Напротив, мне кажется, я все больше привязываюсь к вам». — «Но почему теперь вы так холодны со мной?» — «Вовсе нет, нисколько не холодна». Я настаиваю, она опять не соглашается, во взгляде боль и мольба. И я верю ей так, что в конце концов сам же и прошу прощения.

При расставании уже не сомневаюсь в ее искренности. Убежден, все идет к этому. Но через минуту спрашиваю себя: «Почему именно она, а не другая? Ведь есть столько других!»

И если бы мне поднесли на золотом блюде четырнадцатилетнюю дочь царицы Савской, я все равно подумал бы о предстоящих страданиях.

11 августа. — Вот девушка, которая привлекает меня и вызывает не только уважение, но и приятна мне чисто физически. Однако перспектива женитьбы — это утренний кошмар, катастрофа, подобная началу войны. Понравится ли ей Брюне? Она не любит детей, не любит маленьких мальчиков («эти грязные ротики…»). Она вообще не любит молодых («Да они же глу-у-у-пые!..»). И его она тоже не полюбит. Не говоря уже о молчаливом осуждении: «Как вы могли так воспитать мальчика?» Может быть, она даже захочет командовать им. Но этого-то я уж никогда не допущу. Одному Богу известно, какой ценой, но я сделал все, чтобы отдалить его от собственной матери. И уж не ради подчинения мачехе.

Его-то я знаю, он сразу скажет, еще и не подозревая о моих намерениях: «Ты не можешь сделать так, чтобы у меня с ней все как-нибудь устроилось? Да нет, ты ведь теперь под каблуком!» С любой другой, — да, ему было бы лучше всего самому сделать первый шаг. Но С. — совсем другое дело, она слишком тупа для этого. Теперь ему все время придется плясать вокруг нее. Сначала он поймет, что я сплю с ней. Он станет отвергать ее и в то же время стремиться к ней. Его будут бранить, она принесет ему страдания. А я хочу, чтобы он ни от кого не страдал — горе тому, кто тронет его! Но прежде всего, прежде всего, от нее.

Теперь я должен подготовить их встречу. И я хорошо знаю, что получится, — еще одна причина не жениться на ней. А ведь мне нужны причины в пользу этого брака.

И еще: а вдруг я сделаю ей малыша? При одной мысли об этом у меня мутится в голове. Конечно, мне когда-нибудь захочется иметь дочь: большие хлопоты и большая ответственность, несмотря на мой характер. Закрутится весь механизм противостояния, как это всегда бывает, когда мужчина прикасается к женщине. Кроме того, дочь, желанная она или нет, связывает намного больше, чем мальчик. Ее не оставишь в одиночку выпутываться из неприятностей. Если будет мальчик, я полюблю его, но я не хочу снова давать новому сыну то, что уже отдано первенцу. Есть слова, которые не произносят дважды даже внутри самого себя. Сотне женщин я могу повторять одно и то же и каждый раз вполне искренне, потому что женщина всегда остается вне меня. Но для второго Брюне… Нет, только не это. Может быть, матери и могут делить свою любовь, не ослабляя ее, но я-то ведь не мать.