Лето, 1914 год

Бальный зал искрится от света люстры и радостной энергии. Селлина разглаживает свое струящееся шелковое платье цвета шампанского, нервничая, когда поправляет кружево, спускающееся по изгибу ее смуглого плеча.

Она обводит взглядом переполненную комнату и всех причудливо одетых взрослых, а затем бормочет:

– Где он?

Вздохнув, Селлина решает пойти посидеть во дворе. Ночью сад в поместье клана Бьянки становился волшебным, с его прекрасными мраморными фонтанами и увитыми плющом беседками.

Она делает шаг вперед, и две большие руки обхватывают ее талию. Удивленная, она оглядывается.

– Вот ты где. – Она улыбается, глядя в его яркие орехово-зеленые глаза. – Где ты был?

Она не уверена, но кажется, что с прошлого лета Джованни стал выше по крайней мере на три дюйма. В свои семнадцать лет он возвышается над ней.

Сначала он отвечает на ее открытую улыбку, но затем прищуривается, озорно глядя то налево, то направо, после чего наклоняется к ее уху.

– Скучные дела и военные разговоры со старыми вампами. Я улизнул.

Селлина морщит нос.

– Я буду твоим сообщником. Сад?

Он кивает, хватает ее за руку и устремляется к дверям во внутренний двор в конце комнаты. Селлина крепко сжимает его теплую ладонь. Кажется, она может взлететь от огромного количества бабочек в животе.

Как только они достигают двойных дверей, знакомый голос окликает их.

– Снова сбегаем, да?

Джованни замирает на месте, отчего Селлина неловко врезается в его твердую спину. Они оба повернулись лицом к матери Джованни. Ее иссиня-черные волосы уложены в замысловатую прическу, украшенную великолепными цветами. Она решила надеть сегодня традиционное кимоно, и выглядит невероятно: первая красавица бала.

– Разве ты не должен быть в гостиной с отцом? – спрашивает она, приподнимая бровь с идеальным контуром.

– Мама, я был там, – объясняет Джованни. – Последние два часа… Я просто хотел немного отдохнуть? Пожалуйста?

Ее суровое выражение лица смягчается, появляется понимающая улыбка.

– Hai hai, wakatta wa. Jaa, Otōto mo issho ni tsuretette, ne. Amari osoku naranaide ne[12].

Селлина напрягает свой ум, вспоминая, как мать Джованни учила ее родному языку. Она говорит «да», но им нужно взять с собой Нино, и они должны как можно скорее вернуться. Селлина смотрит вниз на Нино, такого высокого и очаровательного в своем модном костюме. Он молчит, держась за руку матери. Янтарные глаза Нино осматривают комнату, как будто в любой момент что-то может выпрыгнуть и схватить его.

Джованни вздыхает.

– Sì, Madre, ho capito[13].

Он тянется вниз и берет Нино за свободную руку, осторожно подтягивая молчаливого семилетку вперед. Селлина берет Нино за другую руку, он смотрит на нее, улыбаясь, и они втроем выходят в сад.

Луна высокая и круглая блестит на фоне темного, усыпанного звездами неба. В эту летнюю ночь жара приятно ощущается на обнаженных плечах Селлины.

– Когда я дома, она заставляет меня везде брать его с собой, – жалуется Джованни, когда они идут по извилистой дорожке к их беседке. Селлина уже слышит журчание фонтана сквозь кусты деревьев, окружающих их. – Он не мой ребенок – он их. Вы должны заботиться о нем.