Возле реки он нагнал медленно шествующие саммады, миновал их. Саммад Келлиманса был невелик – всего один мастодонт. Но, проходя мимо, Херилак заметил, что саммад вырос вдвое. Шагая широко, как воин, Меррис вела вперед своего мастодонта.

– Вижу среди тану тех, кто хотел остаться у саску, – сказал Херилак.

Меррис вышагивала, набив рот копченым мясом.

Достав изо рта непрожеванный кусок и сплюнув, она заговорила:

– Разве саммадар Херилак не рад меня видеть?

– Ты тану.

– Конечно. Поэтому я и решила, что мне нечего делать в этой тесной долине – работать в полях и судачить о пустяках с женщинами саску. Тану не может жить без леса, тану вольны идти, куда захотят.

Херилак был озадачен.

– Тогда зачем ты все это наговорила? Я не вижу причин... – Он недоумевал, пока не заметил хитринки во взгляде женщины. Тут его осенило. Херилак разразился хохотом и одобрительно хлопнул женщину по плечу. – Ты хитра, как женщина, и решительна, как охотник. Ты знала, что Саноне недоволен тем, что Малаген, женщина саску, оставляет долину. И ты лишила его возможности протестовать, прежде чем он решился на это. Ты вовсе не собиралась оставаться!

– Это ты сказал, отважный Херилак. Слабой женщине приходится прибегать ко всяким уловкам, чтобы уцелеть в мире могучих мужчин.

И с этими словами она угостила его не менее дружеским ударом, так что Херилак даже пошатнулся, но не перестал хохотать.

«Понял ли Саноне, что его провели?» – гадал Херилак. Он мог заподозрить это еще вчера, но теперь, узнав об уходе Меррис, конечно же догадается... Как все-таки хорошо вновь идти. Он тронул металлический нож Керрика, висевший теперь у него на груди, и подумал: жив ли он... Если жив Херилак разыщет его.

Тропа шла вдоль леса к северу – к броду через реку. Там, возле воды, их дожидались Ханат и Моргил, изгнанные из долины за кражу священного порро. Заметив их приближение, Ханат замахал руками, а Моргил лежал на траве без движения. Херилак встревожился.

Может быть, что-то случилось или где-то рядом мургу?

Схватив стреляющую палку и копье, он сбежал к воде.

Увидев его, Ханат замахал вновь и грузно осел на землю возле приятеля.

– Что случилось? – спросил Херилак, ожидая увидеть раны и кровь, но не находя их.

– Это порро, – сиплым голосом произнес Ханат, указывая на глиняный кувшин возле входа в шатер. – Плохой порро.

– Надо было думать, прежде чем красть.

– Э-э, украденный порро был вовсе недурен. – Охотник облизал пересохшие губы. – Но вот когда мы сами приготовили его, получилась гадость. На вкус то, что надо, но на следующий день охотник такой больной...

– Значит, вы научились его делать? Как же? – заглянув в горшочек, Херилак понюхал.

– Достаточно просто. Мы следили за ними. Саску такие охотники, что даже не слышали нас. Сделать его легко. Берешь эту штуку, которую они выращивают, – тагассо, кажется... Растираешь, доливаешь воды, выставляешь на солнце, добавляешь мха – и готово.

Моргил шевельнулся и, открыв налитый кровью глаз, простонал:

– Точно, мох – он всему виной. Переложили, должно быть.

Херилак не выносил таких глупостей.