Один из самых загадочных королей на чешском престоле, Рудольф Второй, о чем я успела прочитать накануне, был с ног до головы закутан в длинный темный плащ с капюшоном, на свет божий высовывался разве что массивный нос.

— За ним, — скомандовал командор, когда король, не сторговав черепашьи яйца, в гневе устремился на поиски чьих-нибудь яиц подешевле. Не находя того, что искал, он, бормоча проклятия, пошел на выход. Оставаясь нераскрытыми, мы следовали за ним, пробиваясь в толпе. Пройдя по Гусиной улице, пересекли Угольную площадь, потом в переулках была пара-тройка кабачков, в которых король заправлялся пивом и, набравшись порядком, враскачку плелся дальше, уже никуда не сворачивая, наверное чтобы не потеряться, по прямой и широкой Карловой улице, которая вывела нас всех на Карлов мост.

— Кажется, он возвращается к себе во дворец, в Пражский град. — Резиденция чешских королей находилась значительно выше Карлова моста. — Может, он уже успел купить манускрипт до нас или сделал это под самым нашим носом, а мы не заметили? Помните того подозрительного одноглазого трактирщика в корчме «У кружки»?

— Вряд ли, — критично откликнулся усталый Пушок, — пока ты пялилась на чужие окна да бродячих музыкантов, я, милочка, смотрел за ним в оба!

— Да, я любовалась на цветы на подоконниках, ну и что? А ты два раза отвлекался на развратных кошек из подворотни, думаешь, никто не видел?!

— Тихо, вот он, — прервал нас Алекс, прижимаясь к стене ближайшего дома.

Чешский король остановился перед стоявшим у перил моста, громко голосившим парнем в рваной курточке и «украшенных» лохмотьями коротеньких штанишках.

— А вот кому древнюю книжицу? Кто хочет поломать голову над тайными письменами прямо из загадочной Абиссинии, не разгаданными даже великими магами Востока?!

— Его слова подтверждают версию, что книга написана автором-востоковедом! — не удержался от восклицания Профессор.

— И этот рекламный треп — подтверждение?!

— Просто я сам склонялся к этой версии. Возможно, это знак. Понимаешь, Алиночка, там похожая на арабскую манера письма и специфически повторяющиеся обороты в тексте. А также некоторые знаки появляются только в середине слова — признак, присущий арабскому письму, — взволнованно прошептал наш начитавшийся «дела» кот.

Я шикнула на него, поскольку рядом были люди и многие горожанки растроганно смотрели на слишком уж чистого, пушистого и, главное, одиноко гуляющего по мосту котика. К тому же очень упитанного для улицы.

— Сколько? — высокомерно спросил король, вскидывая подбородок.

— Шестьсот шестьдесят шесть дукатов, вашество, — безразличным тоном сообщил продавец, рассеянно глядя в воду, и на мотив «Ах, мой милый Августин…» беззастенчиво напел: «Ах, мой милый Рудольфик…», бросая на короля странный взгляд. Я лично от такой наглости обалдела на месте, но местный император и ухом не повел. Единственное объяснение этому, что он попросту глуховат, а подданные, зная это, не упускают возможности поиздеваться над родным государем.

— Но у менья только шестьсот шестьдесят пять, камрад, — сердито сказал Рудольф Второй, брезгливо сморщив нос. Его акцент чем-то походил на немецкий, было очевидно, что ему, как воспитанному иезуитами в Испании честному католику, не хочется пачкать руки и душу, связываясь с числом антихриста.