Брейн посмотрел на свои безразмерные штаны, обувь универсального размера и согласился с лейтенантом, который по сравнению с ним выглядел щеголем – в темной куртке под кожу, узких брюках и стильных ботинках, один из которых был прострелен.

Гоберли выглядел попроще: куртка спортивного покроя под шерстяную ткань, водолазка.

Брюки у него были пошире и обувка попроще – с круглыми носами.

Они вышли из квартиры, Брейн карточкой-ключом запер дверь, и в этот момент открылась дверь соседней с ним квартиры, из которой вышел здоровенный суперколвер в майке и с заметно обвисшими мышцами.

Он был лысоват, его глаза блестели, и от него разило спиртным скверной очистки.

Довершала этот образ дубина, сделанная из нескольких кусков металлизированного пластика, перемотанных медицинским пластырем.

Было видно, что оружие делалось заранее, а значит, хозяин намеревался применять его регулярно, и это также характеризовало обстановку в этом районе.

– Ты… это… – произнес он, глядя куда-то мимо Брейна, лейтенанта Григора и капрала Боршинга.

– Иди спать, дружок, мы за тебя подежурим, – заверил его лейтенант.

– Ты… это… – еще раз выдохнул суперколвер, но сообщение все же обработал, после чего медленно повернулся, толкнул свою дверь и скрылся в квартире.

– Видишь, Томас, какие у тебя миролюбивые соседи, – сказал лейтенант, вызывая лифт.

В этот момент в квартире миролюбивого соседа послышался грохот, а затем крики хозяина:

– Зашибу! За-ши-бу!

И снова грохот.

– Может, нужно вмешаться? – спросил Брейн.

– Ай, оставь, – отмахнулся лейтенант, заходя в прибывшую кабину лифта. – Будет приказ – вмешаешься. Наше начальство особо инициативных не любит.

Пока спускались, Брейн продолжал обдумывать ситуацию, в которой оказался. В Метрополии ему приходилось привыкать к другому укладу жизни: другой пище, другой гигиене, другой одежде – там все было другое. А здесь очень многое напоминало ему родной дом.

Они сели в машину, а когда отъехали от подъезда, он спросил:

– А почему здесь все так не похоже на Метрополию? Это скорее какой-то вариант моего родного радостного мира.

– Но тебе ведь нравится? – уточнил лейтенант и засмеялся.

– Но разве ты не привыкал к этому?

– Я здесь родился и другого мира себе не представляю. А вот коллега Боршинг прибыл сюда, можно сказать, из Метрополии – у него до сих пор шоковые моменты проглядывают. Да, коллега Боршинг?

Гоберли кивнул.

– Бывает. Особенно трудно со спиртным.

– Да, кстати, этот здоровяк в майке – точно таких типов я не раз встречал у себя дома. Здесь что же – есть спиртное?

– Ха! Ну ты сказал, Томас! – воскликнул лейтенант, и даже машина вильнула, отзываясь на эмоциональную реакцию. – Конечно, имеется, и в любом количестве! Здесь нормальная жизнь, а не существование замухрышек, как в Метрополии.

– Потому и криминала выше крыши, – негромко добавил Боршинг, глядя в окно.

– Ну, это конечно, но у нас тут специфика такая – город большой, – пояснил лейтенант. – В местах, где людей поменьше, совсем другое положение дел.

– Ты сказал «людей»? – удивился Брейн.

– Да, я сказал «людей». Вполне себе симпатичное линейное словечко, его здесь повсеместно используют.