— Открывай уже! — пищал в нетерпении маленький бесенок, танцуя вокруг коробочки. — Мне самому интересно посмотреть что там!

Я аккуратно сняла розу с запиской, и, зажмурившись, подняла крышку. Анчутка ржал, а я приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть что так развеселило бесенка.

— Это что? — удивилась я, доставая металлическую конструкцию с выгравированной надписью: «Чтобы никто не кинул палку». Для палки, кстати, сбоку имелось крепление. — Трусы верности что ли?

— Пояс верности! Неуч! — смеялся анчутка, катаясь по кровати, держась за живот, — Во Ваар дает! Демонический, между прочим! Защищает от всех демонов!

Я скептически посмотрела на этот подарок, а потом вспомнила про Асмодея и… черт возьми, посмотрела на этот дар совершенно другими глазами. На слово Императора уже полагаться не стоит, он несколько раз выгонял меня с отбора… Эх! Была не была! Ключ то все равно есть!

— А это что? — анчутка подозрительно принюхался к семенам и плотоядно облизнулся, — Это розы, да?

— Да! — пропыхтела я, стараясь аккуратно разложить железную махину на кровати. Ну, что, Лина? Горевала, что у тебя только одни трусы? Вот тебе вторые! Зимние! — Не трогай!

Я быстро ускакала в ванную, чтобы освежиться и пулей вылетела обратно. Что-то мне подсказывала, что анчутка и розы — это вещи несовместимые.

— Ну, надевай! — выдал анчутка и уставился на меня с любопытством, — Интересно, а размер подойдет?

Я смерила пушистого поросенка воспитательным взглядом, схватила сбрую и пошла примерять. На удивление, все застежки защелкнулись сами, и бельишко подтянулось под размер. Ключи подходили. Я это проверила еще до примерки. Но и после тоже пару раз застегнула-расстегнула, для большей уверенности.

Инструкцию для посадки не положили, поэтому я просто вкопала семечки в горшки и в полусонном состоянии полила. «Все растения любят водичку! Кактус и тот привык! А сколько раз умирать собирался…», — пожала плечами я, поглядывая на мутное болото грязи в каждом горшке.

— Ну, нормально! — прищурившись выдала я, оценивая свою работу и громко зевнула. У меня на растения рука легкая. Это на мужиков — тяжелая. — А теперь спать! День был тяжелый… Так! Куда пошел!

Анчутка воровато оглянулся и обиженно пополз ко мне под одеяло. Замерз пушной колобок. Я уснула быстро пригребая к себе бесенка. Если не присматриваться, то он вполне мог бы сойти за домашнюю зверушку. А если не будет ерзать, то вполне сгодиться вместо медвежонка.

— Ой-ёй-ёй-ёй-ё-ё-ё-ё-ёй, — простонала зверушка, а мне так не хотелось открывать глаза, — Ай-яй-яй-яй-яй.

— Ну что там у тебя? — сонно пробормотала я, не открывая глаз, — Что там случилось?

— Шипик выходит, — кряхтел пушистый узурпатор и тужился, — Все-таки красные вкуснее, чем голубые.

Меня как подорвало с кровати, я подлетела к подносу и обомлела!

— Предъявить цветы через час! — оповестил нас дворецкий из-за двери, позванивая колокольчиком, — Предъявить цветы через час!

Я со слезами на глазах смотрела на произвол, творящийся у меня на подносе, учиненный пушистой задницей, но сделать ничего не могла. В горшке с именем Люцифер сиротливо торчал огрызок от стебля розы, в горшке Абаддона зияла просто ямка, а вот в горшке с именем Императора лежала маленькая вонючая кучка. Было бы даже смешно, если не было так страшно. Ничто так не показывало истинного отношения к Императору, как содержимое его горшка. «Ты меня не полюбила. Раздевайся и ложись!» —   орал Император, а я искала рифму к слову «беги!».