- Может, они колею перешивают? - подумал вслух.

- Какую колею? - не понял Фимка.

- На наших железных дорогах рельсы расставлены шире, чем в Европе, - пояснила Оля. - Немецкие вагоны и паровозы просто так не проедут - провалятся. А советские вагоны железнодорожники должны были успеть отогнать к нам в тыл.

- Какой-то из царей эту подлянку придумал для врагов любезного отечества нашего, - пояснил я. - Не скажу наверняка, но, вроде как, Николай Палкин, когда повелел строить Октябрьскую железную дорогу от города Ленинграда, до столицы нашей родины - Москвы.

Ребята разом повернулись в мою сторону с выражениями лиц от возмущённого, до насмешливого. Потом Фимка фыркнул:

- Дошутишься! Ты при политруках такого не ляпни.

- Что-то мне подсказывает, будто ночью окрестности будут обшаривать прожекторами, - вмешался в разговор не потерявший серьёзности Миша.

- Увидим, - кивнул Фимка. - А откуда ты, Оля, про европейскую дистанцию между рельсами знаешь?

- Случалось бывать. Жила с родителями сначала в Испании, потом в Германии. Поэтому и понимаю немецкую речь, хотя по разговору за немку не сойду.

- Ты что? Дочь белоэмигрантов? - удивился Миша.

- И фамилия у тебя благородная, - добавил Фимка.

- Какая фамилия? - спохватился я.

- Бецкая, - не поворачивая головы, ответила Оля. - Из князей. То есть из бывших, как теперь говорят. Папа - ответственный работник по... торговой части. Он иногда подолгу жил в тех странах, где выполнял... свою работу. Ну и мы с мамой при нём состояли.

Я обвёл взором парней - Фимка выглядел озадаченно, а Мишка смотрел на меня с лукавинкой во взгляде.

- С графиней Любовью Орловой знакомства не водите, княжна? - спросил, постаравшись придать голосу искреннюю заинтересованность.

На этот раз на меня уставились распахнутые во всю ширь глаза девушки.

- С чего это ты взял, что актриса Орлова - графиня? - возмутился Фимка.

- Сама призналась, - хмыкнул я. - Помянула как-то, что в детстве встречалась с тогда уже сильно пожилым писателем Львом Николаевичем Толстым, который, между прочим, был самым настоящим графом. Стало быть, и круг общения имел по-настоящему графский.

Фимка лупанул пару раз глазами и шмыгнул носом. Эти ребята вообще не перестают меня удивлять. Вот этот парень тоже только что проговорился, хотя ума не приложу о чём - вместо повсеместно принятого нынче слова "артистка", он сказал "актриса", что звучит несколько непривычно.

После этого спонтанного обмена мнениями, мы испуганно затихли, опасаясь, не услышал ли нас бродящий где-то по нашему берегу патруль, и усилили наблюдение.

Едва стемнело, как часовые включили прожектора и принялись обшаривать их лучами всю округу, а мы отползли и осторожно пробираясь опушками и перелесками, вернулись к припрятанному нами грузовику. Всё бы ничего, но тяжеленные пулемёты, хотя мы и менялись, оттянули нам плечи своими ремнями.

***

Ефим сразу занялся ревизией съестных припасов - нарезал кубиками весь недоеденный хлеб, что диверсанты принесли ещё с нашей территории, и насушил сухарей под лучами жаркого летнего солнца. Подверг ревизии мешочки с остатками крупы, пересчитал банки трофейных консервов, долго перебирал незнакомые упаковки и заглядывал в свёртки - ещё на неделю хватит. А если не барствовать, то и на десять дней можно растянуть.