— Нет, — мягко сказал Иэн, хотя все-таки убрал руку. Но только для того, чтобы заботливо обнять Джейми. — Нет, не отпущу, Джейми. Терпи. Просто… терпи.

Джейми проснулся с пересохшим горлом, отупевший, с глазами, опухшими от комариных укусов. Вдобавок шел дождь, мелкая морось, падавшая между листьев над его головой. Но, несмотря на все это, он чувствовал себя лучше, чем за все последние две недели, хотя не сразу вспомнил почему — и где находится.

— Держи! — Кусок обгоревшего хлеба, натертого чесноком, кто-то сунул ему прямо под нос. Он сел и схватил его.

Иэн. Вид друга был для него одним якорем. Еда в желудке — другим. Он медленно жевал хлеб, оглядываясь вокруг. Мужчины просыпались, спотыкаясь, отходили в сторону, чтобы помочиться, издавали бурчащие звуки, почесывая головы и зевая.

— Где мы? — спросил Джейми.

Иэн косо посмотрел на него.

— Как, черт дери, ты нашел нас, если не знал, где мы?

— Меня привез Мурта, — пробормотал Джейми. Когда воспоминания вернулись, хлеб у него во рту превратился в клейстер. Джейми предпочел бы не помнить. — Он нашел отряд и ушел, сказал, что будет лучше, если я появлюсь один.

На самом деле его крестный сказал: «Теперь молодой Мюррей позаботится о тебе. Поговори с ним. И смотри — не возвращайся в Шотландию. Не возвращайся — ты меня слушаешь?»

Он слушал. Что не значило, что он слышал.

— А, понятно. А я-то гадал, как ты смог зайти так далеко. — Иэн бросил озабоченный взгляд на дальний край лагеря, где пару дюжих коней подвели к покрытой холстом повозке. — Ты сможешь идти, как думаешь?

— Конечно. Я в порядке, — сердито ответил Джейми, и Иэн снова косо посмотрел на него, еще больше прищурив глаза.

— Ну да, — сказал он недоверчивым тоном. — Ладно. Мы примерно в двадцати милях от Бордо, куда и направляемся. Доставляем эту повозку тамошнему ростовщику-еврею.

— Так в ней полно денег? — Джейми заинтересованно посмотрел на тяжелую повозку.

— Нет, — сказал Иэн. — Там внутри небольшой сундучок, очень тяжелый, может быть, и с золотом, несколько сумок, в которых что-то позвякивает, может быть, и серебро. Но в основном это ковры.

— Ковры? — Джейми удивленно воззрился на друга. — Что за ковры?

Иэн пожал плечами:

— Не знаю. Хуанито говорит, что это турецкие ковры, очень дорогие, но я не уверен, что он знает. Хотя он тоже еврей, — добавил Иэн задумчиво. — А евреи, они… — Он сделал неопределенный жест ладонью с растопыренными пальцами. — Хотя во Франции их уже не преследуют и не превращают в изгоев, а капитан говорит, что их даже не арестовывают, если они сидят тихо.

— И продолжают ссужать деньгами правительство, — цинично добавил Джейми.

Иэн с удивлением посмотрел на него, а Джейми напустил на себя вид умника, вроде как: я учился в парижском университете и знаю больше, чем ты, — будучи уверенным, что Иэн не отвесит ему затрещину после того, как видел его раны.

Иэн, похоже, испытывал такое желание, но ограничился тем, что посмотрел на Джейми, словно говоря: я старше тебя, и ты хорошо знаешь, что у тебя ума не хватит даже на то, чтобы от дождя спрятаться, так что поменьше надувайся. Джейми облегченно рассмеялся.