также непростительны (противопоставление предыдущему). Невозможно ни на кого произвести впечатление (утверждение), разве только что, может быть, на слабоумных, так как (следует обоснование) вместо упорядоченного войска слов (образ) к нам является толпа черни (образное противопоставление), и смысл полностью тонет в море звуков (образ).
4.3.8 Громкость речи.‹
Стентором звали того троянского грека, о котором Гомер рассказал, что он мог кричать громче, чем пятьдесят взятых вместе варварских воинов. Хотя сегодня мы вспоминаем о голосе Стентора, но его применение крайне редко.
¦ Речь не должна быть шумовой атакой на барабанные перепонки.
Но, произнося речь, мы все же говорим так громко, что нас понимают даже слушатели, сидящие позади. Громкость изменяют в зависимости от значения высказывания, но не намного.
Есть ораторы, которые более или менее сознательно используют громкость в демагогических целях. Тогда громкость выполняет роль доказательства. В наследии одного датского пастора была проповедь, в одном месте которой стояла следующая пометка: «Здесь повысить голос, потому что аргументация неубедительна!» Большой громкости можно достичь не напряжением голосовых связок, а следующими средствами:
• Усилением потока воздуха при дыхании.
• Усилением резонанса («несущей способности»).
• Повышением четкости артикуляции.
• Замедлением темпа (подобно удлинению в процессе речи временного масштаба с помощью «лупы времени»).
С помощью силы звука, делая его громче или тише, выделяют самое важное. Имеется возможность «повышения эмоционального напряжения в пиано».
Тот, кто кричит и бранится, по большей части не прав. В области права он больше теряет, чем приобретает.
В этой связи еще одна констатация. Часто в большом помещении раздается обращенное к оратору: «Громче!» В течение короткого времени оратор выполняет это требование, однако в большинстве случаев уже очень скоро он опять допускает ошибку слишком тихого произнесения речи.
4.3.9 Поведение при произнесении речи
Постоянным прихожанином одной бременской церкви был старый мастер-ремесленник. Хотя он был почти глух, но тем не менее каждое воскресенье он садился на первую скамью перед кафедрой. Пастор во время проповеди увлеченно жестикулировал руками, кистями рук, корпусом тела и говорил для этого слушателя особенно громко. В один прекрасный день проповедник воскликнул: «Но это поистине замечательно, что Вы так прилежно посещаете мои богослужения. Надеюсь, Вы поняли все, что я сказал?» «Господин пастор, – ответил старик, – с пониманием обстоит так, что я не понял ни слова, но мне очень нравится на Вас смотреть!» Эта история показывает, что если мы ораторы, то у нас не только слушатели, но и зрители. Правда, лишь глухие, как бременский мастер-ремесленник, рады чрезмерной жестикуляции оратора. Все ораторские выразительные средства, основанные на телодвижениях, такие как поза, жестикуляция рук и мимика – мы вместе с Вилли Хеллпах называем поведением при произнесении речи.
Лучше всего, когда поза спокойна, а жесты оратора свободны и упруги, а не небрежны и вызывающи.