– Вижу окно.

– Свет есть?

– Нет.

– Нет света? Или окно закрыто шторой?

– Толик, мне плохо видно. Там фонарь под окном, меня слепит.

«Вот оно что! Фонарь! Пастухову не надо зажигать свет. Ему хватает уличного фонаря…»

Китайгородцев подтолкнул охранника к выходу из дома:

– Расстреляйте фонарь у входа! Нужна темнота, чтобы он включил в комнате свет!

«При свете, даже при закрытых шторах, этот вояка уже не будет чувствовать себя неуязвимым…»

Охранник вышел. Раздались выстрелы. Один, другой. Фонарь погас.

– Костюков! Что ты видишь?

– Света в комнате нет.

Пауза.

– Есть свет!

«Ага, запаниковал Пастухов! Теперь пора и на переговоры…»

– Прикроешь меня, если что, – попросил Анатолий вернувшегося в дом охранника.

Стал подниматься по лестнице.

– Толик! – зашептал ему в спину охранник. – Он свет включил! Его, наверное, видно как на ладони! Пальнем через стекло…

– Нельзя! – коротко ответил Китайгородцев,

Ему сейчас не нужен был мертвый Пастухов. Ему нужен Пастухов живой. Нужен Пастухов, который способен разговаривать с Ритой. Если он не выйдет с нею на связь, будут большие проблемы. Рита, потерявшая надежду на благополучный исход, загнанная в угол, – крайне опасна. И ее уже ни в чем не удастся убедить. Она просто не будет никого слушать. Она будет прислушиваться только к своему страху. А страх – всегда плохой советчик. Коридор второго этажа был пуст. Дверь в комнату, в которой предположительно укрылся Пастухов, закрыта.

– Виктор! – громко сказал Анатолий, и звуки его голоса метнулись по пустому коридору. – Я уполномочен вести переговоры! Ты слышишь меня?

«Молчание в ответ. Но он не мог не слышать, конечно…»

– Дом окружен, и тебе самому не уйти! – продолжал Китайгородцев. – Можно только договариваться! Только договариваться! Отдай мне людей, и я тебя выпущу!

– Иди, забирай их! – раздался голос из-за двери.

«Голос – злой. Просто так он не выйдет…»

– Я выпущу тебя с заложником! – пообещал Анатолий. – Но только с одним! Тебе ведь нужен только один заложник? Если их будет больше, ты с ними просто не управишься! Ты же – грамотный парень, и сам это прекрасно понимаешь! Виктор! Рассуди здраво! Отдай мне женщину!

– Которую из двух? – засмеялся за дверью Пастухов.

Китайгородцев опешил.

– У тебя их две? – спросил он после паузы.

– Две!

– Одна – это сестра Тапаева, да?

– Да.

– А вторая?

– Мать того полоумного придурка.

«Скворцова!»

– А ее сын? – спросил Анатолий и замер.

И тут же увидел Илью. Тот выглянул из комнаты в коридор. Он не был в заложниках. Наверное, его мать случайно оказалась в коридоре в тот момент, когда появился Виктор.

– Он – тоже у меня, – соврал из-за двери Пастухов.

– Виктор, так не пойдет! – произнес Китайгородцев строго. – Я вижу Илью! И он – не у тебя! Не надо меня обманывать, потому что без доверия друг к другу мы не договоримся! Еще раз спрашиваю, сколько у тебя людей?

– Трое.

– Отдай мне женщин.

– Я оставлю у себя мать этого ненормального!

– Мама! – вдруг громко и внятно сказал Илья. – Ма-а-ама!

В его голосе прорезались интонации ребенка, внезапно обнаружившего, что его оставили одного в темной комнате.