— Мариша, — начал Сергей, — Барон говорит, что Тина ничего не знает. Конец её письма подруге посвящён мимолётному увлечению немцем-рыболовом. Согласись, если бы она там увидела хоть что-то реальное…

— Каким ещё немцем?! — Марина приподнялась на локте.

— Ну помнишь, мы мельком видели на стоянке иностранцев от фирмы «Умба-трэвел»?

— А-а-а… Ну да… Но они даже не разговаривали!.. Так, так… Да, всё-таки Кристина у нас…

— Ага, ну глуповата, — усмехнулся Соболь. — И слава Аллаху. Женщине не обязательно быть умной, чтобы быть счастливой…

— Н-да… Кажется, мы говорим сейчас про одного и того же человека… Алик, а ты что думаешь?

— Я думаю про Тинку и «Семнадцать мгновений весны».

— ?!

— Там Штирлиц в конце важного разговора просит таблетки от головной боли. И голос за кадром говорит, что именно на это тот дядька обратит внимание и именно это запомнит…

С минуту в палатке царило молчание. Потом Марина протянула руку вверх и погасила фонарик.

— По-моему, ты переоцениваешь умственные способности сестры, — донёсся уже из темноты голос Соболя.

— Не знаю, не знаю…

У сына и жены голоса были похожи. Соболь так и не понял, кто отозвался на его реплику.

Дорога взбиралась на небольшие холмы и спускалась в распадки, среди соснового леса островками мелькали березняки. Машины подпрыгивали на ухабах, вслед летел хвост белёсой глинистой пыли. Изредка попадавшиеся деревни выглядели заброшенными. Соболь, Виталик и девочки обошли одну из них в надежде найти кого-нибудь и спросить дорогу. Почерневшие дома кренились в разные стороны, во дворах и внутри изб валялась покрытая плесенью утварь…

— Все уехали, и, кажется, в спешке. Почему? — спросила Тина так требовательно, словно её спутники должны были сейчас же в чём-то сознаться.

Ей никто не ответил… Вдоль пустынной улицы, медленно взмахивая крыльями, словно маня за собой, низко летела большая желтоклювая чайка.

— В прошлой деревне тоже такая была. Перед машиной летела, — сказала Алла и мокрыми пальцами сжала руку Тины. — Страшно. Будто чья-то душа…

— Откуда они тут взялись? Моря поблизости нет… — удивился Виталик.

— Они далеко летают, — сказал Соболь. — Пойдёмте в машину. Никого тут не осталось.

Потом деревни сошли на нет. Иногда попадались жутковатого вида карьеры — скальные стены, зеленоватые, мертвенно-неподвижные озерца у подножий… Сандра объяснила, что когда-то здесь добывали рубины, но разработки, как и деревни, были заброшены. Наверное, поэтому карты, имевшиеся в навигаторе у Барона и в планшетке у Александры, плохо соответствовали реальности. Вроде того, как на картах Азовского моря до сих пор рисуют воду там, где её давно уже нет, а навигаторы при езде по недавно проложенной питерской КАД ещё много недель упорно предлагали вылезти наконец из болота.

Кончилось тем, что вполне проезжая (согласно карте) «дорога с улучшенным покрытием» постепенно исчезла в зарослях мелкого кустарника, а под колёсами начало подозрительно хлюпать. Чертыхаясь и треща ветками, водители с трудом развернули машины и двинулись назад, к ближайшей развилке. Внезапный просвет справа заставил свернуть на едва заметную колею.