Про Алку:

Вот уж подарок! Даже когда без очков, всё равно на носу мерещатся. Всё делает неуклюже, миску с супом через раз переворачивает себе на колени (Хильда во время обеда к ней сразу пристраивается), по утрам прыщи ковыряет с такой мрачной настойчивостью, что хочется по рукам стукнуть. В школе учится хорошо, в Сети разбирается много знает — этого не отнять. Разговаривает, в отличие от Кирилла, охотно, по типу как вечером на канале „Культура“. Ночью в палатке свистит носом, если потрясти — хрюкнет и проснётся. Хочет со мной дружить и с Кириллом тоже. Каждый вечер говорит: „Спокойной ночи, Тина“, а как проснётся, „Доброе утро, Тина“. Всем, кто ест: „Приятного аппетита“. Хильда у неё все сладости выманивает, но это ничего, может, хоть похудеет, а Монморанси норовит за ногу тяпнуть. Лучше всего она ладит, естественно, с Подлизой.

Про Подлизу:

А тут и сказать нечего. Подлиза — Подлиза и есть! Барон на него внимания не обращает, я Сандра, когда замечает, смотрит с недоумением — дескать, что такое?

Теперь про природу. Она здесь очень, без дураков, красивая…»

Вечер был тёплый и прозрачный, комары вились над головой, как в хрустальной призме. Марина замочила на завтра пшено и, мелодично мурлыча под нос, зашивала очередную дырку в многострадальной палатке Александры. Барон пытался подпевать, у него был громкий голос, но на ухо наступил медведь. Марина поморщилась и замолчала.

— Я песней, как ветром, наполню страну, — процитировал Соболь.

— Ну, когда-то же пели все вместе… — обиженно протянул Барон. — Правда, играл всегда ты…

Александра молча встала и пошла к машине. Порылась где-то сзади и принесла гитару в чёрном чехле.

— Сандра, ты научилась играть?! — изумлённо, в два голоса воскликнули Соболя. Сказать по правде, в юности музыкальность Александры не намного превосходила баронскую, и когда-то она по этому поводу комплексовала.

— Нет. — Александра распаковала гитару. — Я взяла её для тебя, Сергей. Подумала, вдруг ты захочешь….

Он встал ей навстречу и взял инструмент, как берут меч или орден. Ничего не сказал. Кристину, наблюдавшую за взрослыми, замутило в предвкушении дальнейшего: «Ох, сейчас начнут… Солнышко лесное… Удавлюсь!!!»

Соболь снова сел. Он прикасался к струнам, как к больному месту.

— Так давайте споём, — оживилась Марина. — Соболь, аккорды хоть помнишь? Давай, я что-нибудь напою, а ты подыграешь… Барон, только не ори, я тебя умоляю. Слушай меня. А ты, Сандра, слушай Соболя.

В общем, сбылись худшие Тинины ожидания. Пели «Люди идут по свету», «А в тайге по утрам туман», «Милая моя, солнышко лесное»…

Виталик тоненько подпевал. Алла покачивалась в такт. Кирилл закрыл изнутри дверь в машину.

— …Но мы мужчины и не потому ли терпеливо идём к своей цели! — увлечённо орал Барон. — Только трое вчера утонули, а четвёртого — толстого — съели!!!

Монморанси поставил дыбом жёсткий загривок и злобно залаял. Если хозяин так кричит, может, на него собираются напасть?

Тина, унаследовавшая музыкальность обоих родителей, искала взглядом верёвку. Барон и Александра, не попадая в такт, кто в лес, кто по дрова выводили давно прокисшие сентиментальные тексты. На таком фоне даже вечно зарёванные эмо в розовых балахонах покажутся брутальными суперменами.