Но Босх не собирался поступать так с убийством Йесперсен.
– Это дело пока еще нельзя квалифицировать подобным образом, – твердо возразил он. – Я установил всего лишь, что пистолет попал в руки Трумонта Стори через четыре года после расследуемого убийства. Но ведь за это время он мог пройти через десятки других рук. Необходима тщательная проверка.
– Пусть даже так, – сказал О’Тул, – но я не люблю, когда детективы превращают работу в хобби. У нас тут шесть тысяч других дел. Ключ к правильной работе с ними в умении точно распределить время.
При этом он сложил кисти рук, словно желая показать, до какой степени скован временными рамками. Здесь в полной мере проявилась особенность характера О’Тула, с которой Босх едва ли смог бы примириться. Тот был чиновником до мозга костей, а не полицейским в полном смысле этого слова. И потому к нему так легко прилепилась первая из кличек – «Инструмент»[7].
– Я все прекрасно понимаю, лейтенант, – сказал Босх. – Мой план как раз и состоит в том, чтобы еще какое-то время поработать с этими материалами, и если вскоре не получу результатов, непременно переключусь на другое дело. Однако то, что я имею сейчас, никак нельзя списать как ДРН. Так что с его помощью при всем желании нашу статистику улучшить не получится. В этом виде оно так и будет числиться среди нераскрытых преступлений.
Босх сразу хотел показать новому начальнику, что не собирается добиваться показателей ради показателей. Дело будет списано как ДРН, только когда сам Босх признает его таковым. А одного лишь факта, что человек, владевший орудием убийства четыре года спустя, умер, для этого явно недостаточно.
– Хорошо, я готов посмотреть, куда это вас заведет, – сказал О’Тул. – Надеюсь, вы не считаете, что я буду заниматься приписками? Но в то же время меня назначили, чтобы я подтянул результаты работы отдела. Мы должны повысить раскрываемость. А для этого нужно прежде всего расширить охват расследований. Вот почему я вынужден повторить еще раз: если это дело зашло в тупик, беритесь за другое, в котором, возможно, добьетесь быстрого успеха. Никаких хобби, Гарри. Сразу после своего назначения я обнаружил, что почти у каждого здесь есть любимые дела, которым уделяется незаслуженно много внимания. Теперь с этим будет покончено. У нас просто нет времени.
– Вас понял, – коротко ответил Босх.
О’Тул повернулся и пошел к своему кабинету. Босх насмешливо отсалютовал вслед начальнику, с мстительной радостью заметив темный круг от кофе, отпечатавшийся у него на брюках.
До О’Тула отдел возглавляла женщина-лейтенант, любившая отсиживаться в кабинете с закрытыми жалюзи. Ее общение с подчиненными сводилось к минимуму. О’Тул оказался полной противоположностью. Он совал нос во все до такой степени, что это подчас становилось невыносимым. Назойливость раздражала еще и потому, что был он моложе большинства офицеров отдела, а уж Босх ему просто в отцы годился. Его постоянное желание давать руководящие указания гораздо более опытным сотрудникам было столь очевидно бессмысленным, что Босх невольно фыркал в воротник при каждом появлении шефа.