Босх кивнул. Взявшись за папку с делом, он снова перелистал материалы в надежде, что они подскажут ему следующий вопрос. На этот раз его внимание задержали снимки фотоаппаратов, идентичных тем, что возила с собой Аннеке Йесперсен. В свое время ОПРБ сделала их, чтобы предъявить владельцам городских ломбардов, но никаких плодов это не принесло.

– А что с фотоаппаратами? Ее камеры пропали. Вы не видели такую у кого-нибудь в руках?

Бэнкс отрицательно помотал головой, но Босх наседал:

– А пленки? Косгроув упоминал когда-нибудь, что вынул пленки из ее фотоаппаратов?

– При мне – нет. Сколько раз еще повторять, приятель, что я вообще ничего не знаю о случившемся в проулке? Меня там не было!

До Босха внезапно дошло, что он упустил очень важную для подобного допроса тему, и он мысленно отругал себя за забывчивость. Он ведь прекрасно понимал, что такого разговора с Бэнксом наедине ему больше не повторить. Как только дело сдвинется с места, Бэнкса повсюду будет сопровождать адвокат. И даже если защитник посоветует ему продолжать сотрудничать с властями, Босху все равно уже никогда не представится возможность побеседовать с Бэнксом с глазу на глаз и по установленным им самим правилам. Следовало выжать из него максимум информации прямо сейчас.

– А что вам известно о номере Йесперсен в гостинице? Кто-то побывал там после ее убийства, открыв дверь ключом. Его похитили у нее из кармана, когда она была уже мертва.

Но Бэнкс начал качать головой, когда Босх еще не успел закончить вопроса. Ответ был очевиден.

– Ничего не знаю об этом.

– Уверены? – настаивал Босх. – Сокрытие от меня любой информации будет приравнено ко лжи. Если только мне это станет известно, считайте, что никакого уговора между нами не было. И тогда я со спокойной душой использую все сказанное вами против вас же. Это понятно?

И Бэнкс пошел на попятную.

– Послушай, я мало что помню. Но когда мы были в Лос-Анджелесе, я узнал, что Брабанд получил травму и отправился в больницу. Типа, у него случилось легкое сотрясение мозга, и он ночь провел в лазарете. Но позже сам Брабанд мне признался, что ничего подобного не было. Они с Карлом придумали эту байку, чтобы на время отлучиться из роты и с помощью того ключа обыскать ее комнату, посмотреть, не осталось ли там чего-то вредного для нас. Имея в виду случай на корабле.

Босх прекрасно помнил, как подали эту историю публике. Герой войны Брабанд оказался единственным солдатом 237-й роты, получившим повреждение при исполнении своего долга в Лос-Анджелесе. А теперь выяснялось, что все это ложь, часть плана скрыть факты группового изнасилования и убийства. И человек, обеспечивший сокрытие, с помощью богатого подельника уже дважды избирался окружным шерифом, а теперь метил в кресло конгрессмена.

– Что еще вы слышали? – спросил Босх. – Им удалось что-нибудь найти в ее номере?

– Да. Он забрал оттуда ее записи. Что-то вроде дневника, где описывалось, как она разыскивала нас и выясняла, кто мы такие. Получалось, она чуть ли не книгу собиралась настрочить обо всем. По крайней мере я так это понял.