Впрочем — при всем при этом аттестат совершенно не помешает. Иначе как поступить в престижный вуз? А ведь именно там легче всего поймать на крючок ценную добычу — какого-нибудь мажорчика, с карманами набитыми пачками денег.

Выпроводив мелкую «акулу», Мария Федоровна снова бросилась к Олегу, проверила его пульс — как обычно ровный, слабый, будто у спящего. Пора кормить больного. Да и самой нужно поесть. Помрет — кто будет заботиться об Олеге? Служение сыну — вот ее послушание, подвиг! Ее предназначение!

Мария Федоровна перекрестилась на образа, выставленные в углу, на серванте, и медленно побрела в кухню, варить молочную кашу. Сегодня учеников больше не ожидалось, торопиться некуда.

— Ложечку! Еще ложечку! Ну, дорогой, кушай, кушай!

Мария Федоровна влила очередную ложку в рот Олегу, тягучая белая масса провалилась внутрь, запачкав белые, чудом не выбитые в катастрофе зубы.

Зубам Олега завидовали все девчонки — ровные, белоснежные, с детства ни одного больного зуба! И это в городе, где стоматологи процветают, копаясь в гнилых зубах горожан. Говорят — вода не очень хорошая, экология, потому уже в дошкольном возрасте начинаются хождения по зубным клиникам. Чуть заводятся деньги — норовят вставить себе протезные, искусственные зубы, выдирая родные, изъеденные «коростой». Слава Богу, и у Марии Федоровны, и у Олега зубы великолепны. Наследственность. Деды наградили и здоровьем, и хорошими зубами. Вот только удачи не передали по наследству. И денег.

Утерев рот сыну, Мария Федоровна села рядом с ним на постели, и задумчиво стала есть кашу. Она не замечала запаха, идущего от постели — притерпелась, привыкла.

Доела, поставила на тумбочку, бессильно сложила руки на коленях. Вспомнила Катю и горько усмехнулась — а может и права девочка? Может главное в жизни то, что она назвала? Длинные ноги, тугая задница и мордашка? Может стоило ей, Марии, продать себя подороже? Возможно, и Олег сейчас был бы здоров! Есть же такие клиники, в Израиле — говорят, там творят чудеса! Все звезды летают на лечение за границу. Говорят — наши врачи нехороши. Может и правда нехороши?

Нашла бы себе богатого мужчину, исполняла бы его прихоти, и было бы у нее все, что душа захочет. Кроме любви, конечно. Любовь за деньги не купишь. Даже за очень большие деньги. Тело — можно.

Размышления прервал глухой, протяжный стон. Женщина вздрогнула, встрепенулась, нагнулась над сыном:

— Ты что?! Олежа, ты тут? Что, что хочешь?

У нее заколотилось сердце — очнулся?! Ожил?!

— Ооооыыыххх…  — простонал Олег, и глаза его, ранее безжизненные, моргнули, подвигались в стороны, будто он пытался понять, где находится, затем уставились на Марию Федоровну:

— Нех тарган дарк? Уи тан?

— Что, что ты сказал? — задохнулась женщина — Я не поняла!

— Нех тарган дарк? Уи тан?! — задыхаясь повторил Олег, и закашлявшись, схватился рукой за грудь. С трудом сглотнул, прогоняя слюну и остатки каши в пищевод, поднял руку и внимательно посмотрел на обтянутую кожей худую кисть. Его глаза расширились, будто увидели что-то потрясающее, глухо охнул, попытался привстать на локтях, уперев их в подстилку, упал назад, тяжело дыша, и снова замер, повернув голову на бок, глядя на Марию Федровну, будто чужой. Олег рассматривал ее так, будто видел в первый раз, так, будто она не была матерью, давшей ему жизнь, а совершенно незнакомым, странным человеком, непонятно как оказавшимся рядом с ним там, где он никогда не был.