Если сочтет нужным — не побоится перед царем заступиться за своего подчиненного. Но и службу спросит до донышка, а придется — сам осудит и сам отправит на каторгу.
И ведь что самое удивительное с точки зрения европейских демократий — именно такого «отца-командира» любят и за него на смерть пойдут, а не за патлатого интеллигента «со взором горящим», который возбужденно призывает к «свободе, равенству, братству» вкупе со «всеобщим, равным, тайным и прямым голосованием».
Если обратиться к мирной жизни — таков же образ идеального помещика, знаменитого Костанжогло, которого вознамерился воплотить Н. В. Гоголь во второй книге «Мертвых душ». Да вот беда, воображения и знания реальной жизни не хватило. А чего здесь сложного? Рачительного крестьянина — приласкай. На легкий оброк отпусти, где тот сможет, при наличии разворотливости и таланта, миллионером стать. Сколько их было! Елисеевы знаменитые, Морозовы. Живи, богатей, открывай магазины и фабрики, кто же мешает? Хозяину только в радость.
А ежели слаб умом и духом — оставайся в деревне. Работай, земельку паши. Не уродит земелька — община поможет или барин рупь с полтиной на прокорм детишек от щедрот подаст.
Запьянствуешь — не взыщи, батога — тоже воспитательное средство.
Само собой разумеется, ничего подобного в своей державе Олег Константинович в прямой постановке вопроса возрождать не собирался, все ж таки далеко политическая мысль шагнула после тысяча восемьсот шестьдесят первого года[31]. Однако постулат о том, что люди изначально не равны по огромному числу параметров, и равны быть не могут, считал верным абсолютно. И что всеобщее избирательное право нонсенс — тоже был уверен. Нет, на самом деле, господа, никому же в голову не приходит, что членов университетского ученого совета и академиков должны выбирать равноправно пятнадцать профессоров и двести истопников и дворников. Хотя и служат те и другие в одном заведении не один десяток лет, и каждый по-своему талантлив. Вот именно — по-своему.
Однако ректора истопникам выбирать не дозволяется, а главу государства — пожалуйста! Нонсенс!
Отчего так и восхитил его проект Ляхова — Бубнова насчет гарантированного способа отбора государственной элиты. Уж очень здорово это ложилось на его исконные идеи и замыслы.
Последние несколько кварталов до Кремлевских ворот князю даже слегка пришлось пожалеть о своей демократической привычке. И его автомобиль, и его самого мгновенно узнавали многочисленные прохожие. Офицеры отдавали честь, рядовые и юнкера становились «во фронт», штатская публика тоже всеми доступными способами пыталась изобразить уважение и почтение к высочайшей особе.
Несомненно, это было приятно, поскольку никаким образом заранее не организованные проявления народных чувств следует считать искренними.
Благополучно миновав Никольские ворота, Олег Константинович остановил «Руссо-Балт» у Красного крыльца, бросил кожаные перчатки и фуражку на сиденье, быстрым шагом поднялся по лестнице мимо двух постов дворцовых гренадер в свой кабинет.
Думалось, что просто так, на минуточку, чтобы проверить почту и записать в дневник некоторые из пришедших в голову мыслей. Однако адъютант, не имевший права потревожить князя на отдыхе, тут же подал ему массивный бювар, в котором содержалась телеграмма на бланке премьер-министра. Со всеми подобающими протоколу формулировками господин Каверзнев приглашал Местоблюстителя принять участие в экстренном заседании Государственного Совета, имеющем быть завтра в девятнадцать часов в Таврическом дворце. Повестка дня будет сообщена непосредственно на заседании.