— Не наша забота, поручик, не наша забота. Я не политик, а старый оружейник. Если мне поручено изготовить или отремонтировать хоть дробовик, хоть пушку, меня нисколько не интересует, по тарелочкам заказчик собирается стрелять, на уток охотиться, салюты в честь собственного дня рождения производить или же на большой дороге проезжих купцов грабить. Лишь бы у нас с ним договор был по закону составлен и вовремя оплачен. А вы иначе думаете? Тогда зачем на государеву службу пошли? После гимназии в университет не поступили? Работали бы сейчас присяжным поверенным[130]…

С точкой зрения инженера нельзя было не согласиться.

…К утру второго октября мятеж, который теперь уже с полным основанием можно было назвать восстанием, достиг своего пика. С точки зрения его организаторов и вдохновителей, успех обозначился почти полный. Более тридцати тысяч хорошо вооруженных и организованных повстанцев контролировали всю территорию города и большинство предместий, кроме Праги и еще нескольких плацдармов на восточном берегу Вислы, где закрепились российские войска. Впрочем, их было настолько мало, что ни о каких активных действиях речи идти не могло.

Два территориальных полка численностью меньше трех тысяч человек, примерно столько же солдат из всевозможных хозяйственных, ремонтных, строительных подразделений, обрывки рот и батальонов, сумевших разными способами — когда с боем, когда по-тихому — переправиться через реку. Большая часть войск, дислоцировавшихся в черте города, так и осталась блокированной в своих расположениях. Ситуация осложнялась тем, что очень мало офицеров, проживавших на городских квартирах, сумели добраться до военных городков.

Адреса их были давно известны мятежникам, и новая Варфоломеевская ночь пошла как по нотам. Специально выделенные террористические группы или просто «толпы возмущенного народа» вламывались в подъезды и квартиры. Немногие офицеры имели оружие постоянного ношения, да и все равно, много ли пользы от пистолета в таких обстоятельствах? В самом лучшем случае, восемь выстрелов в толпу, девятый — себе в висок.

А если за спиной еще жена и дети?

Сотни капитанов, подполковников и полковников были убиты, выброшены в окна, сожжены заживо практически безнаказанно.

Удивительным образом, в сравнении с обычной войной потери среди подпоручиков и поручиков были в десятки раз меньше. Во-первых, как принято, дежурили по подразделениям, состояли в караулах, проводили парко-хояйственный день (в выходные и праздники это в армии — святое дело) именно они. Значит, оказались в частях и подразделениях, при солдатах и настоящем оружии. Да и за пределами гарнизонов они, в основном холостяки, проживали в общежитиях, компактно, по четыре-шесть человек в комнатах или малогабаритных квартирах «домов офицерского состава».

Вот им обычно удавалось отбиться, забаррикадировавшись, отстреливаясь из дверей и окон, вызвав по телефону помощь на бронетехнике. И тогда месть была ужасна — при виде растерзанных тел своих товарищей, их жен и детей, горящих квартир, БТРы и танки открывали беглый, карательный огонь, тоже не выбирая целей. По всему, что движется.