Перепуганный Валетов таким недобрым обращением с ним со стороны в доску своего лейтенанта свалил из дома и принялся шуршать лопатой, загребая очередную порцию щебенки.

Мудрецкий, убедившись, что завел солдата, повернулся к Евгении. Она зашептала:

- А надолго это - пятьдесят ведер?

- На час, не меньше, - улыбался он.

Тем временем капитан с удовлетворением для себя наблюдал, как быстро начал трудиться солдат.

«Что же произошло, - думал он, сидя на яблоне, - за то время, пока Валетов не находился в поле его зрения. Что заставило солдата так быстро работать? Вкусный обед? Да, жена у него хорошо готовит. Или… или же все-таки засунул, а?»

Он не находил себе места на этом долбаном дереве, глядя на то, как интенсивно, явно проливая пот, трудится мелкий. Сомнения не покидали капитана, пока солдат барражировал туда-сюда.

Когда Фрол вернулся в дом для того, чтобы доложить лейтенанту Мудрецкому, что задание насчет пятидесяти ведер выполнено, там уже его не было, и только Евгения, как показалось Валетову, в куда более хорошем расположении духа, нежели до визита лейтенанта, сидела на кухне и лузгала семечки, пребывая в чисто русской нирване.

Не выдержав больше сидения на дереве, капитан слез с мыслью о том, что установить истину ему так и не удалось, но все-таки, похоже, жена ни с кем, кроме него, не лазает.

Для того чтобы убедиться в этом окончательно, он снова вошел в дом, где застал разморенную супругу.

- Ты выглядишь немного уставшей, - посочувствовал он беременной жене.

- Да, - согласилась она.

- Все этот обед.

- И надо было так стараться для солдата?

- Для солдата? - переспросила она. - Ах да, для него, ну, конечно, он тоже поел.

- Как это тоже, - не понял Паркин, а Евгения спохватилась:

- Ну как же, и я обедала.

Паркин, нахмурившись, вышел в огород, где застал Валетова загорающим на фуфайке.

- Встать! - выкрикнул капитан. Фрол подорвался. - Вкусный обед?

- Так точно, - согласился Валетов.

- Продолжай носить щебень.

- Есть! - гаркнул Фрол и подождал, пока капитан вернется к своей молодой, красивой жене.

Набравшись смелости через пяток минут, он заглянул в спальню. Понаблюдал эпизод из жизни млекопитающих и решил, что есть возможность еще часок позагорать на солнышке, будучи уверенным в том, что его никто не шуганет и не тронет.

Жена капитана Евгения была так добра к великому труженику Валетову, что в конце дня отвалила ему несколько горстей картошки, оставшейся в погребе заботами мужа с прошлого года, и позволила нарвать ему зелени с огорода столько, сколько ему захочется.

Зря она так, с широкой душой, подошла. Валетов, он ведь совести не имеет, взял и надергал столько, что хватило бы на два десятка здоровых мужиков. Увидев огромный пучок, состоящий из петрушки, укропа и лука, Евгения не стала упрекать солдата в жадности и, продолжая улыбаться, вежливо выпроводила его за калитку. Притаранив хавку в роту, Фрол сообщил Резинкину и Простакову, что неплохо бы вам - женщинам, сготовить ему ночной ужин, так как он все достал - осталось только картошку сварить в котелке, бросив туда кипятильник, и сделать из травы салатик, благо в заначке имеется и соль, и подсолнечное масло.