— Не знаю, что он вез, а знаю, что меня заманили в ловушку. Отдай мне палача, конунг, я поклялся поднять его на копья.
— Что же Олег вез? — не слушая, продолжал размышлять Рогхард. — Предположим, Клест лжет и там — не казна Рюрика. Тогда почему появились варяги?
— Это ловушка…
Рогхард поднял руку, и Орогост примолк.
— Ловушки ставят на тропах зверя, а кто мог знать о твоей тропе? Ты обижен, Орогост, а обида — самый плохой советчик. Варяги Рюрика сопровождали золото своего конунга, но почему-то задержались, и ты вклинился между Олегом и ними.
— Варягов вел сам Вернхир. Я успел его узнать, конунг.
— Вот, — Рогхард поднял палец. — Это означает, что обоз был бесценен, а палач прав и ни в чем не повинен. Я не отдам его на твои копья, он еще пригодится.
Орогост угрюмо молчал. Он понял, что конунг прав, что Клест неповинен в его неудаче, но боль от Олегова меча не стала легче.
— Что Олег ценит выше золота, выше жизни и даже выше клятвы? Друга, жену, детей?
— Он слишком молод, чтобы быть мужем и отцом.
— Не бывает кольчуги без слабого звена, — задумчиво произнес Рогхард. — Не бывает… Пошли толковых соглядатаев в Старую Русу, Орогост, пусть вынюхивают след. Палач говорил мне о какой-то женщине — то ли славянке, то ли русинке. Может быть, о ней что-либо слышали в Старой Русе.
— Я понял тебя, конунг. Исполню немедля.
— И еще. Когда отдохнешь, подбери хороших лазутчиков и отправляйся на границу. Под Изборск, он сейчас выморочный. И пусть твои люди хватают всех русов, кем бы они ни были. Чтобы сплести веревку для Олега, нужны нити, Орогост.
А на другой день после этого разговора к Сигурду впервые пришла Неждана с мазями и настоями. И он, счастливый, под большой тайной поведал ей, что едет послом в Смоленск вместе с ее дядей Перемыслом.
— В дар мы отдадим кривичам Изборск. Неждана так сдавила ему пальцы, что он невольно охнул.
Глава пятая
Растяжение у Олега прошло быстро, но и во время лечения он не терял времени. Он отправил Ландберга к корелам и финнам, а Гуннара — к чуди и веси набирать добровольцев; велел Годхарду с товаром идти в Киев под видом купца, узнать там, что удастся, и срочно возвращаться. Хальвард уже рассылал своих лазутчиков к радимичам и северянам, и только Смоленское посольство застряло из-за десницы Сигурда.
— Ждите, когда Неждана даст согласие, — упрямо повторял конунг.
Обеспокоенный задержкой Перемысл навестил племянницу.
— Если бросить лечение, рука отсохнет, — твердо сказала Неждана. — Пестун княжича с отсохшей рукой — тебе нравится такой пестун, уйко[7]Перемысл?
— Мне не нравится, что теряем время. Хальвард уговорил конунга задержать Годхарда, ты задерживаешь Сигурда. А весна бурная, каждый день на счету.
Он уже собирался уходить, когда Неждана тихо спросила:
— Уйко Перемысл, верно ли, что вы отдадите Изборск кривичам?
— Кто сказал тебе об этом? — нахмурился Перемысл.
— В доме — добрые духи.
— Добрые духи разносят тайны своего конунга?
— Не сердись, уйко Перемысл. — Неждана ласково погладила его руку. — В Пскове ты спрятал единственного мстителя за свою сестру и мою мать. Если кривичи доберутся до него…