Квинн добродушно похлопал его по животу, угрожающе нависшему над брючным ремнем:

– Похоже, мы оба неплохо питаемся и выпиваем, мистер Перлмуттер.

– А у вас случайно нет с собой вашего доброго австралийского пива?

– Вам нравится наше пиво?

– Я для особых случаев храню дома ящик «Кестлмейна» из Бризбена.

– У нас нет «Кестлмейна», – сказал польщенный Квинн, – но могу предложить вам бутылочку «Фостерса».

– Буду вам весьма обязан, – с благодарностью отозвался Перлмуттер, у которого вовсю заработали потовые железы.

Квинн сходил к кабине грузовика, достал из холодильника четыре запотевших бутылки, принес их и раздал всем присутствующим.

– Как скоро вы закончите? – поинтересовался Питт, не поддерживая пивную тему.

Квинн окинул критическим взором автокран, который готовился поднять двигатель со старого самолета и перенести его на грузовик.

– Еще три или четыре часа, потом аккуратно закрепим груз и двинемся обратно в Алжир.

Питт вытащил бортовой журнал из кармана рубашки и протянул его Квинну.

– Бортовой журнал Китти. Она записала здесь о своем последнем полете и его трагических последствиях. Я ознакомился с ним, чтобы узнать о том, что она обнаружила во время своих тяжелых испытаний. Надеюсь, что Китти не стала бы возражать.

– Я уверен, что она бы нисколько не возражала, – сказал Квинн, кивая на деревянный гроб, покрытый австралийским флагом с крестом святого Георгия и звездами Южного Креста. – Мои соотечественники и я обязаны вам и мистеру Джордино за то, что вы открыли тайну ее исчезновения, и за то, что теперь мы можем перевезти ее домой.

– Слишком долго она отсутствовала, – тихо сказал Перлмуттер.

– Да, – согласился Квинн, с грустью покосившись на гроб. – Слишком долго.

К несказанной радости Перлмуттера, Квинн настоял, чтобы они взяли на прощание в вертолет десять бутылок пива. Все до единого австралийцы вскарабкались по отвесному склону, чтобы пожать руки Питту и Джордино. Подняв вертолет в воздух, Питт сделал круг над местом крушения, отдавая дань уважения Китти, и направился по указанному ею пути к легендарному кораблю в пустыне.

Полет по прямой над извивающимся оврагом до древнего речного русла, отнявший у Китти дни мучительной борьбы, на скоростном вертолете занял менее двенадцати минут. То, что некогда было рекой, плавно текущей в зеленых берегах, теперь являло собой лишь широкое сухое русло, окруженное неустойчивыми песками.

– Это Од Зарит, – объявил Перлмуттер. – Трудно себе представить, что здесь когда-то протекал полноводный приток Нигера.

– Од Зарит, – повторил Питт. – Так его называл и тот старый американский старатель. Он утверждал, что засуха здесь началась сто тридцать лет назад.

– Он был прав. Я изучил старые французские наблюдения за этим районом. Некогда тут поблизости был порт, где кочевники с караванами торговали с купцами, пригонявшими сюда флотилии судов. Точно не указано, где этот порт размещался. Вскоре после начавшейся засухи его занесло песчаной бурей, да и сама вода ушла в песок.

– Выходит, засуха началась вскоре после того, как «Техас» поднялся по реке и сел на мель? – уточнил Джордино.