— Один советский серебряный рубль тысяча девятьсот двадцать четвертого года, — вынес вердикт Мэлор минуту спустя и кинул монетку товарищу.

Эд поймал ее с великой осторожностью.

— Это не клад. По легенде наш клад закопали до революции, и он состоял только из золота, — напомнил Мэлор, отряхивая руки от глины. — Только никакого клада не существует, как я и говорил.

— Жаль, — произнес Эд, любуясь монетой. — Кстати, комок с монетой упал сверху, когда я копал.

— Вот видишь, — укоризненно произнес Мэлор. — А ты мне не верил. Считай, что тебе очень повезло: монету нашел. Бери лопату и поехали.

— Ладно-ладно, мистер Всезнайка, — сказал разочарованный Эд. — Как думаешь, сколько такая монета может стоить?

— Думаю, тысячу, может быть, две − не больше.

На этот раз за руль сел Мэлор. Эд, грязный и уставший, расположился на пассажирском сиденье. Мэлор неспешно курил, наблюдая, как товарищ жадно пьет воду из бутылки.

— Знаешь, что? — сказал он, дождавшись, когда тот утолит жажду.

— Что?

— Я там кое-что спрятал.

— Где там?

— Во Внуково. Около дома. Там позади дома есть черный ход. Напротив стоит куст рябины. Высокий и старый. Я там что-то зарыл.

Эд попытался перехватить блуждающий взгляд приятеля, но тот, казалось, не видел его.

— И что ты там зарыл, Мэл?

— Не помню, это случилось давно, но это важно. Может быть, там чертежи Пульта или нечто подобное. Нужно обязательно будет посмотреть, что там закопано.

— Как скажешь, — отозвался Эд. — Но копать будешь ты. Я свой клад уже выкопал, с меня достаточно. Мэл, с тобой точно все в порядке?

— Да, — Мэлор вздрогнул, посмотрел на товарища и улыбнулся. — Просто порой на меня находят озарения, и я вспоминаю прошлое. Видимо, лекарства еще не отпустили до конца.

— Ясно, а машину ты вести без озарений сможешь?

— Запросто, — ответил Мэлор и запустил двигатель.

Во Внуково Эд и Мэлор въехали в девятом часу вечера. Близилась ночь. Погода опять испортилась. По небу ходили грозовые тучи, а порывистый ветер тоскливо посвистывал в щелях старых заборов.

Сто лет назад Внуково была небольшой богом забытой деревенькой на пятьдесят дворов. Октябрьская революция принесла в деревню перемены. Коммунисты учредили здесь колхоз «Красные зарницы»: нарубили срубов и нагнали народ для исполнения наказов партии по части выращивания картофеля и поголовья свиней. Постепенно деревня разрослась до ста двадцати домов. После распада СССР, на рубеже веков, Внуково стало вырождаться и разделила участь многих деревень России: превратилась в дачный поселок с постоянным населением чуть больше тридцати человек.

— Слушай, а почему никого не видно? — спросил Эд, разглядывая пустые участки. — Деревня вроде не заброшенная, а света в окнах нет.

— Да не деревня уже это, так, дачный поселок, — отозвался Мэлор, — народу на выходных много бывает, а на неделе только местные да отпускники.

— Ты помнишь, куда ехать?

— Уже.

— Что уже?

— Уже приехали, — сказал Мэлор, притормаживая у забора из зеленого металлопрофиля, — подожди, я сейчас ворота открою.