Освободившись, тридцатилетний Абрам на воле провел немногим больше года, вновь сев за укрывательство преступников и скупку краденого. Это уже был для семьи позор, но жажда легких денег была сильнее родовых традиций.

Еще трижды Абрам Самуилович садился за скупку краденого и укрывательство, продолжая свою медицинскую практику в местах не столь отдаленных. За успешное лечение урок Абрам Урис носил почетное прозвище Лазарет.

В шестьдесят три года, освободившись после пятой отсидки, Лазарет подал документы для выезда на историческую родину. Власти Израиля, изучив «послужной список» будущего репатрианта, вежливо отказали.

Не видя другого выхода, Абрам Самуилович продал свою пятикомнатную квартиру на старом Арбате и перебрался за город, уйдя в тень от криминальных дел, поддерживая отношения лишь со своим старинным приятелем, медвежатником Ключом. Встречи их были редкими и бессистемными. То Лескин заезжал в дачный поселок Дрозды, то Абрам Самуилович посещал Москву и тогда наведывался к старинному другу.

Неожиданное появление Ключа и в этот раз не вызвало недовольства Уриса. Высокий, сутуловатый старик в рабочем комбинезоне окапывал на зиму яблони, когда возле его дома остановились видавшие виды «Жигули», старик даже не посмотрел в их сторону.

– Эй, Мичурин, принимай гостей, – донесся из салона машины скрипучий голос медвежатника. – Открывай ворота.

Урис не спеша воткнул в землю лопату, надел на черенок рукавицы и медленно пошел к воротам. Когда «Жигули» въехали во двор, Ключ, выбравшись наружу, обнял за плечи хозяина.

– Нужна твоя профессиональная помощь, Лазарет, это первое, – негромко произнес Ключ. – Второе – примешь меня с ребятами на жительство?

– Милости прошу, – Абрам Самуилович кивнул в направлении небольшого одноэтажного дома из серого силикатного кирпича.

– Выгружайся, ребята, – скомандовал Лескин. Его спутники не заставили себя просить дважды. Все дверцы «Жигулей» раскрылись, и наружу выбралось четверо парней.

Бледного как мел Гнома, держащегося за простреленный бок, подхватил Прапор. Бодун захватил сумку со сложенным в нее арсеналом, Пистон обвешался сумками с разложенными по ним частями компьютера.

Лазарет с усмешкой взглянул на незваных гостей, очень похожих на команду мародеров, потом сказал:

– Ведите раненого в столовую, только не забудьте снять обувь.

Когда молодые люди зашли в дом, Лазарет перевел взгляд на Лескина.

– Дима, где ты нашел эту свору диких гопников? Я думал, что такие уже перевелись в нынешнее время.

– Иногда, Абраша, дикие ордынцы надежнее, чем нынешние уркаганы.

– Вот как? – На вытянутом лице Уриса появилась гримаса удивления и в то же время заинтересованности. – Ладно, идем, посмотрим твоего кожемяку, а поговорим после.

Рана оказалась для опытного врача пустяковой. Тщательно ее обработав и залатав входное и выходное отверстия, Абрам Самуилович снял с рук резиновые перчатки.

– Надо бы сделать противостолбнячный укол.

– Мне прививку делали, – прошептал совсем обессиленный Гном.

– Вот и отлично. Парень он здоровый, организм выдержит. Крови прилично потерял, но это поправимо, через неделю конем скакать будет.