В монастыре Миган занималась бухгалтерией. Ей очень нравился древний язык жестов, к которому прибегали сестры при общении с преподобной матерью. В нем насчитывалось 472 жеста, и этого хватало для того, чтобы сестры могли выразить все, что нужно.

Когда какая-нибудь из сестер должна была обметать пыль в длинных коридорах, настоятельница Бетина, вытянув правую руку ладонью вперед, дула на ее тыльную сторону. Если у монахини был жар, она приходила к преподобной матери и прижимала кончики указательного и среднего пальцев правой руки к левому запястью. Если с какой-нибудь просьбой следовало обождать, настоятельница Бетина поднимала сжатую в кулак правую руку к правому плечу, затем словно делала ею легкий толчок вперед и вниз. «Завтра».

Как– то ноябрьским утром Миган впервые узнала, что представляет собой похоронный обряд. Умирала монахиня, и по аркаде разнесся стук деревянной трещотки, оповещавшей о начале ритуала, который не менялся с 1030 года. Все, кто мог откликнуться на этот призыв, поспешили в лазарет для помазания и пения псалмов. Стоя на коленях, они молча молились, обращаясь к святым, чтобы те позаботились об отходящей душе сестры. Давая понять, что подошло время причастия, мать-настоятельница, вытянув левую руку ладонью вверх, начертила на ней крест кончиком большого пальца правой руки.

И наконец последовал знак самой смерти: одна из сестер, приставив большой палец правой руки под подбородок, слегка приподняла его.

По окончании молитвы все на час удалились, чтобы душа в полном покое покинула тело. В ногах покойной в деревянном подсвечнике горела большая пасхальная свеча – христианский символ вечного света.

Монахиня при лазарете обмыла тело усопшей и обрядила его в монашескую одежду с черным нарамником поверх белого капюшона, грубые чулки и самодельные сандалии. Одна из монахинь принесла из сада венок из свежих цветов. Когда покойная была одета, процессия из шести сестер перенесла ее в церковь и положила на покрытые белой простыней носилки перед алтарем. Покойная не должна была оставаться наедине с Господом, и поэтому возле нее при трепетавшем пламени пасхальной свечи до конца дня и всю ночь молились две монахини.

На следующий день после заупокойной службы монахини перенесли ее по аркаде на обнесенное стеной монастырское кладбище, где даже после смерти монахини продолжали находиться в уединении. Сестры, по трое с каждой стороны, поддерживая тело на белых холщовых лентах, осторожно опустили его в могилу. По цистерцианскому обычаю тела покойных предавались земле без гроба. В заключительной части ритуала похорон две монахини стали бережно забрасывать землей тело усопшей сестры, затем все вернулись в церковь для чтения псалмов. Они трижды просили Господа о помиловании ее души:

Domine miserere super peccatrice.

Domine miserere super peccatrice.

Domine miserere super peccatrice.

Миган часто впадала в меланхолию. Монастырь дал ей покой, но полной безмятежности она не обрела. Она тосковала по тому, что ее уже не должно было волновать. Она вдруг вспомнила о друзьях, которые остались в приюте, думала о том, что с ними стало. Ей было интересно, что происходит в мире за стенами монастыря, в мире, от которого она отреклась, в мире, полном музыки, танцев и смеха.