Канонир Лазурного мотылька, положил гарпун точно в пол коридора, ведущего к рубке, и с гиканьем и свистом, толпа абордажников кинулась вниз по канату, скользя на сверкающих золотом бронзовых роликах подвесной системы.

Алексей дождался пока первый абордажник преодолеет половину пути, и коротким взмахом перерезал стальной трос, идущий от гарпуна к катушке на борту вражеского корабля.

Трос сразу сыграл вбок, и десятка полтора пиратов ссыпались словно горох куда-то вниз с высоты в пару километров.

— Хорошо пошли. — Прокомментировал Алексей точки, тающие в синей дымке, и с грустью посмотрел на ещё один гарпун, воткнувшийся рядом.

— Какие настырные граждане. — Он покачал головой, крутанул сешесс в руке, и такое бесшабашное настроение охватило его, что он громко расхохотался, и громко, в голос запел на русском:

— У Пегги жил весёлый глист, он выходить умел на свист.

«Ссссс» громко свистнул сешесс рассекающий воздух и живую плоть пирата, подлетевшего на роликах к перилам.

— Вот до чего учёный глист, свистнем Пегги свистнем.

«Сссс» И следующий бандит повис в ремнях окровавленной тушкой.

— У Пегги жил весёлый грач. Весёлый грач большой стукач.

«Ссссс»

— Вот до чего весёлый грач, сядем Пегги сядем.

Рядом в пере метров стукнул ещё один гарпун, и успевать стало сложнее, но под весёлую песенку о Пегги и её питомцах, Алексей щедро кропил кровью застеклённую крышу бокового коридора.

Тем временем пиратский корабль подтягивался ближе к Золотому Курису, и через какое-то время Алексею пришлось отступить в коридор, где он продолжил играть в весёлую мясорубку, пластая живую плоть, и не забывая пополнять резерв жизненной силой умирающих.

Когда наконец пираты смогли встать в коридоре парой, он только вытащил кинжал под левую руку, и запел ещё громче.

— У Пегги жил затейник Глок. Он вышибать мозги так мог. Ах до чего затейник Глок, брызнем Пеги брызнем.

Рубаи тоже не отдыхали. Насадив рукояти своих мечей на длинные трубки, и превратив их в своеобразное копьё, они словно швейные машинки тыкали в пиратов из-за спины Алексея, наводя я их рядах опустошение не меньшее чем Широков.

Абордажная команда на Мотыльке была всего сто десять человек. А сто десять человек — это примерно девять тонн мяса которое сейчас лежало в художественном беспорядке на палубе и вокруг неё, распространяя ни с чем не сравнимый запах крови, вспоротых внутренностей и свежего мяса.

Не обращая внимания на кое-где шевелящиеся тела, Алексей пробежал по куче обрезков, и оглянувшись увидел, что трос к пиратскому кораблю стоит почти горизонтально, а сам вражеский корабль находится в каких-то пятидесяти метрах. Мягко словно кошка запрыгнул на трос, побежал по нему, и спрыгнув на палубу оглянулся на суетящихся вокруг матросов.

— Не ждали?