— Знаешь, ты мне сейчас напоминаешь Портоса — он примерно так же вздыхал, когда к нему д'Артаньян от Мазарини приехал, — осторожно заметил Стас, сдувая пенную шапку с кружки.

— Кого?

Настала очередь Ветровского тяжело вздыхать.

— В интерсети должно быть, найди и почитай. Книга «Три мушкетера», и ее продолжение.

— Гм… хорошо. Но ты все же поясни, что ты имел ввиду.

— То, что у тебя, вроде бы, все хорошо — жилье и деньги есть, свой бизнес, музыка. Как ты сам сказал — «насыщенная и небедная жизнь». Но по мне, так ты не стал сильно счастливее с тех пор, как мы виделись в последний раз, — честно сказал Стас.

Игорь прищурился, чуть улыбнулся — на этот раз вполне искренне, вот только очень грустно.

— А я и не говорил, что счастлив, — сказал он через минуту тишины. — Меня только Алекс держит, а то я давно бросил бы все, сделал что-нибудь эдакое, и застрелился. Но мы с ним сдружились, не хочется его одного бросать. Но ему уже за семьдесят, здоровье слабое после корпы, так что когда он уйдет в мир лучший — продам квартиру, отдам деньги кому-нибудь, кому реально надо, и таки сделаю что-нибудь эдакое. А потом сумею не ошибиться повторно в подсчете пуль.

Ветровский в растерянности сунул сигарету в рот не тем концом, долго плевался, пытаясь избавиться от вони подожженного фильтра на языке, а Игорь, помолчав, продолжал:

— Я тебе не рассказывал, как я сел.

— Рассказывал…

— Очень кратко и без подробностей. Хотя я и сейчас не буду в них вдаваться. За несколько месяцев до того я отбил у трех придурков девушку. Взял к себе в банду, научил выживать… влюбился. Взаимно влюбился, заметь! Все хорошо было до неприличия. Иванушка этот всплыл, деньги хорошие появились. А потом нас загребли из-за одного идиота. Перестрелка была… всех моих убили, и Юкку тоже. Меня ранили, но я сумел уйти, хоть и недалеко. Прежде, чем уйти, увидел Юкку с дыркой во лбу. Меня так переклинило… забился на какой-то чердак, вытащил этот мобил, через который с Иванушкой переписывался, чип-карту спалил на зажигалке, а мобил решил расстрелять. Проверил обойму — три пули. Думаю, одна в мобил, вторая в висок. А третья лишняя, я ее и выкинул, чтобы символичности не портила. Выстрелил в мобил, он вдребезги, естественно. Тут шаги на лестнице — полиция выследила-таки. Вышибают дверь, я вспоминаю, что было три пули, стреляю, попадаю прямо в голову ему, потом пистолет к виску, и… ну, ты понял. Символичность, мать ее. Так вот, в следующий раз я не ошибусь.

Сначала Стасу казалось, что Галес просто пьян. Потом он заметил безумный блеск в совершенно трезвых глазах, подрагивающие пальцы, лихорадочную бледность… и внезапно эмпатическая вспышка, короткая, как молния, но столь же убийственная, пронзила его разум. От боли Ветровский едва не потерял сознание. Никогда раньше не было… так, но никогда еще, если не вспоминать Косту, он не чувствовал эмоции другого человека действительно как свои собственные.

— Все еще помнишь ее, и все еще любишь, — прошептал Стас.

Игорь вздрогнул, в глазах отразились попеременно боль, страх, недоверие, опасение, и снова боль.