Льющиеся слезы показывали, с каким глубоким чувством были произнесены эти слова. Ах, Кто говорил, Кто плакал таким образом об Иерусалиме, Тот не был, как клеветали фарисеи, обольстителем народа, не желал бедствий Своему отечеству!

Шествие продолжалось. При входе в город Иисус окружен был еще большим количеством народа, так что, когда Он вошел в Иерусалим, то, по выражению святого Матфея, потрясеся весь град (Мф. 21, 10). Всякому хотелось знать, кто это идет с такой торжественностью. Тем более, что сопровождавший Господа народ с радостью кричал в ответ, что это Иисус, великий Пророк из Назарета!

Шествие направилось прямо к храму, который всегда служил единственным и естественным пристанищем Сына Божия. Так, впрочем, поступали и все путешественники, когда приходили на праздник, желая прежде всего явиться, так сказать, лицу Бога отцов своих. Войдя в храм48, Господь осмотрел его (Мк. 11,11). Можно было подумать, что Он, как Господь храма, вполне вступил в права Свои и намерен требовать отчета у тех, кому храм вверен был в Его отсутствие. И для обыкновенного ревнителя благочестия, тем более для Сына Божия были видны многочисленные нарушения уставной жизни храма Иерусалимского, которые требовали исправления; но оно отложено было до следующего дня, как бы для того, чтобы не нарушать торжественности дня настоящего. К новому посетителю и Владыке храма немедленно собрались, как меньшие братья Его, хромые, слепые и болящие, которые всегда находились при храме; всем им было преподано исцеление (Мф. 21, 14). Такое обилие чудес еще более должно было увеличить всеобщую радость: торжественное «осанна!» зазвучало в самом храме. Особенно трогательное зрелище представляли малыши, которые, подражая старшим, повторяли: «Осанна Сыну Давидову!» Псалом, из которого взяты эти слова, они знали наизусть, так как в праздник Кущей его пели целыми семействами. Среди общего восторга им казалось, что вместе с Пасхой наступил теперь и этот праздник, в обрядах которого было так много символического и занимательного, особенно для детей. Иисус Христос всегда благоволил к детям, в которых природа человеческая является в простоте и откровенности, дорогой для доброго сердца. Но первосвященникам и книжникам детские восклицания в честь Богочеловека казались жалким триумфом, приличным только такому человеку, который, по собственным Его словам, не имел где подклонить главу. «Слышишь ли, — заметили с негодованием некоторые из них, — что они говорят? Какую честь Тебе оказывают?» — «А вы, — отвечал Господь, — разве никогда не читали в Писании: яко из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу? » (Мф. 21,16.)

Слова эти содержали в себе и лучший ответ, и открытый упрек книжникам, потому что за ними в псалме следует: «враг твоих ради, еже разрушити врага и местника» (Пс. 8, 3). Ибо кто более враждовал против Иисуса, как не первосвященники и книжники?