– Уйти? Уйти? Не знаю, куда вы там собрались, мисс, но забудьте об этом. Из работного дома не уходят.
И она скрылась в коридоре, захлопнув за собой дверь. Девочка, которая спала на соседней койке, тихонько всхрапнула.
«Неужели я встречу здесь следующее Рождество? – подумала Амелия. – Неужели в работном доме можно протянуть целый год? Или два? Или три?»
Она закрыла глаза и подумала о времени. Ох, если бы можно было повернуть его вспять и снова увидеть маму! Или забежать вперёд, чтобы скорее покинуть это ужасное место.
Амелия хотела загадать желание, но поняла, что это бессмысленно. Да и кому она его загадает? Отцу Рождество? Нет. Теперь ей придётся полагаться только на себя.
– К следующему Рождеству меня здесь уже не будет, – шёпотом пообещала она.
И постаралась изо всех сил поверить в свои слова.
Год спустя…
Новая работа Нуш
Эльфам понадобился целый год, чтобы отстроить Эльфхельм. Они трудились не покладая рук, и город стал ещё лучше, чем прежде.
Троллетрясение не затронуло только редакцию «Ежеснежника». Главный путь пришлось вымостить заново. После катастрофы эльфы взяли на вооружение троллестойкую технологию: начали использовать кирпичи из мыла и батутный фундамент. Теперь дома и магазины снова поблёскивали сахарной черепицей и глазурной штукатуркой. Ярче всех сиял золотой Шоколадный банк, и всё-таки даже он не мог сравниться со старым зданием «Ежеснежника». Для него использовали самые дорогие стройматериалы, какие только можно купить на шоколадные монеты: пряничное тесто повышенной крепости, дерево с холмов пикси, затвердевшие марципаны и чистый арктический лёд для окон.
Нуш взволнованно переступала с ноги на ногу в кабинете Отца Водоля, который располагался на верхнем этаже редакции. Отец Водоль больше не был председателем Совета эльфов. Теперь эту должность занимал Отец Рождество. Но Отец Водоль оставался самым богатым эльфом в Эльфхельме и зарабатывал семьсот шоколадных монет в минуту. А ведь ему даже не нравился вкус шоколада. Поэтому он также был единственным эльфом, который не проедал свои накопления.
– Нуш, – сказал Отец Водоль. Он сидел в кресле, которое было в два раза больше него, а Матушка Миро, знаменитая художница Эльфхельма, рисовала его портрет. Отец Водоль намеревался подарить этот портрет себе на Рождество и повесить рядом с ещё семнадцатью, которые уже украшали стены. – Спасибо, что заглянула.
– Без проблем.
– Скажи-ка мне, Нуш, ты довольна своей работой?
Нуш задумалась. Ей не слишком нравилось болтать с оленями, и Отец Водоль об этом знал.
– Ну… По большей части, да. Хотя, наверное, нет. Честно говоря, я её ненавижу. – Она нервно оглянулась и увидела сундук с выдвижными ящиками, где Отец Водоль хранил длинные слова.
– А что ты скажешь, если я предложу тебе стать корреспондентом по делам троллей?
Нуш принялась напряжённо соображать. Наконец у неё вырвалось:
– Попс! – Она чуть покраснела. – В смысле, а как же Отец Широпопс?
– Он сходил к доктору Драбблу, и тот сказал, что Отец Широпопс страдает троллофобией. Он не может даже близко к ним подойти. Боится выходить из дома. Писать о троллях тоже не способен. Для корреспондента по делам троллей это некоторая проблема. Понимаешь?