– Это мой друг! – услышал я гордый ответ Ромиса.– На нас напали восемь разбойников. Он сказал, бегите на помощь охране, а я их задержу! И вот... задержал. Эта четверка появилась, наверное, позднее... Кстати, Леокарт, не узнаешь кого-нибудь из этих господ?

– Нет,– мрачно процедил Леокарт, внимательно всматриваясь в тела убитых.– Никого из них я раньше у отца не видел. Один только мне кого-то напоминает,– он указал на последнего из убитых мною,– но вспомнить, где видел, сейчас не могу.

– Так они были не с вами? – с подозрением спросил кто-то из охраны.

– Нет! – твердо сказал Леокарт.– Не с нами! И я точно знаю, что отец не грабит караваны! Готов в этом поклясться на чем угодно. Хоть на обруче правды.

Это произвело определенное впечатление.

– Тогда кто это может быть? – задумчиво спросил Ромис.

Подумав, он попросил меня посмотреть раны чудом выживших торговцев из головы каравана, а сам побежал к тому месту, где их нашли.

Осмотр ран заставил меня отбросить ранее продуманные варианты появления неизвестных гвардейцев. Теперь они действительно стали именно неизвестными. Кажется, я догадался о ходе мыслей Ромиса.

Все напряженно ждали, когда друг вернется, и вопросительно посматривали на меня, но я решил высказать то, что понял, только после того, как он озвучит свою версию.

Наконец Ромис вернулся и сообщил:

– Как я и предполагал, все в голове каравана убиты с гарантией. Некоторых, видимо раненных, сразу дорезали. Тогда непонятно, почему не добили этих двоих? – Он со значением посмотрел на единственных выживших.– Что ты можешь сказать об их ранах? – попросил он меня поделиться соображениями.

– Одно могу сказать: оглушающие удары нанесены аккуратно, так, чтобы не убить ненароком.

– Вот и я думаю, с чего бы разбойникам щадить именно этих двоих?

Теперь уже на несчастных торговцев стали посматривать с подозрением.

– Да вы что! – воскликнули они чуть не хором.– Подозреваете нас в сговоре? Не было этого! Чем хотите поклянемся.

– А может, сговор все-таки был? – стал наступать один из их товарищей, отличавшийся необъятным брюхом и зычным голосом. Возможно, свой капитал он начал сколачивать, будучи уличным разносчиком, где без громкого голоса заявить о себе очень проблематично.– Договорились с лихими людьми, свои товары получили назад, а наши поделили. И от конкурентов избавились! А?

– А зятя своего, мужа средней дочки, тоже я загубил?! – запальчиво заорал пострадавший.– Может, я дикарь и троглодит какой, который людей ест? Да еще родню свою? А кто как не я требовал увеличить охрану? Разве не я? А ты кричал, что и так все дорого!..

– Стоп,– остановил я разгорающийся спор.– Уважаемые, потом разберетесь между собой. Лично меня это совершенно не интересует.

Все повернулись и выжидающе посмотрели в мою сторону.

– А интересует меня, причастен ли к этому нападению барон Тафка или нет! Кто может сказать по существу?

Гвардейцы и Леокарт угрюмо молчали. Охранники тоже не спешили высказаться, хотя по взглядам, бросаемым ими на людей барона, можно было сделать однозначный вывод – не верили они в невиновность барона ни на грош.