– И отец Крэйла в этом преуспел?

– Крэйл не имеет никакого отношения к тому, что творил и продолжает творить его отец. Крэйл просто запутался, потому что как любому сыну, ему хочется равняться на отца и его поступки, а как любому трезвомыслящему человеку ему очевидно, что поступки Шаэдиса-старшего не несут ничего, кроме неприятностей окружающим. В любом случае, тебе лучше поговорить с ним лично. Пока есть время.

– И сколько его у меня?

– До завтра.

Марори не удержалась от горького вздоха. Это «до завтра» прозвучало как приговор.

К счастью, Флоранция не стала ее догонять. Марори была уверена, что на сегодня ее личный лимит терпения «счастливых сюрпризов» исчерпан до конца.

Прежде, чем вернуться в комнату, она решила заглянуть в лазарет. Если Флоранция права и ничего нельзя поделать, и если. Марори отшвырнула эти мысли туда. Где они превратились в пепел. Ничего еще не решено. Больше ничего не будет так, как раньше. Возможно, даже если все вокруг правы и в Эльхайм она должна ехать ради безопасности окружающих, то это решение – только ее. На задворках маячила назойливая идея собрать вещи – благо, для этого было достаточно просто взять свой рюкзак – и сбежать. Страусиная позиция, от которой она давным-давно пообещала отказаться, но так она, по крайней мере, не станет чьим-то подопытным зверьком.

Шаэдисы.

Рука сама потянулась к карману, куда она спрятала фотографии.

«Я не буду смотреть. Это провокация. Это просто попытка заставить меня сомневаться.»

Снимки были не слишком хорошего качества, но достаточно четкими, чтобы без труда рассмотреть лица. Место Марори было не знакомо: какая-то улица на заднем фоне, белоснежные небоскребы, неоновые вывески. Но главными на фотографиях были люди. Крэйла Марори узнала сразу, невзирая на нахлобученный капюшон. На одном из трех ракурсов он стоял в полоборота и она без труда угадала очертания тяжелого подбородка и знакомый хмурый взгляд.

Второго человека она видела впервые.

Но сразу поняла, что это и есть проклинаемый всем и вся Вандрик Шаэдис Даже несмотря на то, что выглядел он едва старше тридцати.

И в их с Крэйлом чертах было столько общего, что при некотором освещении и ракурсе, они сошли бы за близнецов. Одного роста, оба беловолосые и широкоплечие. Только в отличие от сына, Вандрик был одет с лоском: белоснежная сорочка, темные брюки, очки-«авиаторы». Некоторую расхлябанность образу добавляли разве что закатанные до локтя рукава. Марори присмотрела: тот же орнамент, что и у Крэйла. Не татуировка, а как будто родимое пятно размеров на всю руку.

Не было похоже, чтобы они спорили. Или прятались. Люди на снимках выглядели как обычные отец и сын на прогулке. Разве что отец выглядел скорее старшим братом.

Марори потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

Крэйл сказал, что они с отцом не видятся. Или он сказал, что должен узнать, почему его отец сошел с ума?

О нет, Фандрик Шаэдис не был сумасшедшим.

Непонятно откуда. Но она знала это совершенно ясно. Как будто. он лично доказал обратное.

Марори спрятала снимки обратно, взяла себя в руки – и зашла в палату.