Потом сказал:

― Были и другие, желавшие заняться этим. ― И назвал имена американцев. которые уже написали книги о Советском Союзе. ― Они сидели в этом кабинете, ― рассказывал он, ― и говорили одно, а потом вернулись домой и написали совсем другое. И если мы испытываем некоторое недоверие, то для этого есть причины. Но вы не должны заранее решать, с каким настроением мы сюда приехали ― благоприятным или нет, ― возразил я. ― Мы приехали сделать репортаж, если это возможно. Я намереваюсь записать и сфотографировать лишь то, что увижу и услышу, без всяких комментариев. Если нам что-то не понравится или мы что-то не поймем, мы расскажем и об этом. Мы приехали, чтобы рассказать о вас. Если мы сможем, то сделаем это. А если не сможем, то репортажа не будет, будут просто рассказы для знакомых.

Он кивнул, медленно и задумчиво.

― Мы можем этому поверить, ― сказал он. ― Но мы очень устали от людей, которые приезжают сюда и моментально становятся прорусскими, а возвращаясь в Штаты, так же быстро перерождаются в антирусских. У нас накопился большой опыт в этой области. Наша организация, ВОКС, ― продолжал он, ― не имеет ни большой власти, ни большого влияния. Но мы сделаем все, чтобы вы смогли выполнить задуманную работу.

Потом он принялся расспрашивать нас об Америке. Один из вопросов был такой:

― Ваши газеты пишут о войне с Советским Союзом. Хочет ли американский народ этой войны?

― Не думаем, ― ответили мы. ― Мы не знаем, но не думаем, чтобы какой-либо народ хотел войны.

― По-видимому, единственный человек в Америке, который во весь голос выступает против войны, это Генри Уоллес, ― сказал он. ― Вы не могли бы сказать, сколько у него приверженцев? Имеет ли он серьезную поддержку в народе?

Мы ответили:

― Не знаем. Но мы знаем,, например, что в одной из поездок по стране Генри Уоллес собрал беспрецедентную сумму за входные билеты на свои выступления. Мы знаем, что люди впервые платили деньги, чтобы пойти на политический митинг. И мы знаем, что многим пришлось уйти с этих митингов, потому что не было не только сидячих мест, но и стоячих. Повлияет ли это как-то на предстоящие выборы, мы понятия не имеем. Мы знаем только, что те люди, кто хоть краем глаза увидел, что такое война, против нее. И мы считаем, что таких людей, как мы, очень много. Мы думаем, что если война ― единственный ответ, который нам могут дать наши лидеры, значит, мы живем в несчастное время, ― И затем мы спросили:

― Хочет ли войны русский народ, или какая-то его часть, или кто-то в русском правительстве?

Тут он выпрямился, положил свой карандаш и сказал:

― Я могу. однозначно ответить на этот вопрос. Ни русский народ, ни какая-то его часть, ни часть русского правительства не хотят войны. И даже больше того: русские люди пойдут на все, чтобы избежать войны. В этом я уверен

Он опять взял карандаш и стал рисовать загогулины на бумаге.. ― Давайте поговорим об американской литературе, продолжал он, ― нам стало казаться, что ваши писатели уже ни во что не верят. Это правда?

― Не знаю, ― ответил я.

― Ваша последняя книга показалась нам несколько циничной, ― сказал он.