— Ты имеешь в виду вот это?

Нолен указал на длинный разрез, шедший вниз от пупка на пятнадцать сантиметров.

— Да, — подтвердил Йона.

— Я еще не успел осмотреть все раны.

— Vulnera incisa s scissa,[4] — сказал Фриппе.

— Да, похоже, что это резаная рана, говоря по-нашему, — подтвердил Нолен.

— Не колотая, — уточнил комиссар.

— Учитывая ровную форму и то, что здесь поверхность кожи не тронута…

Нолен указал на рану, и Фриппе нагнулся посмотреть.

— Да…

— Края, — продолжил Нолен. — Их не пережимали специально, чтобы избежать кровотечения, но…

Он внезапно замолчал.

— В чем дело? — спросил Йона.

Нолен посмотрел на него странным взглядом:

— Этот разрез сделан после смерти.

Патологоанатом стянул перчатки.

— Надо посмотреть, что там с компьютерной томографией, — нервно сказал он и подошел к компьютеру, стоящему на столе возле двери.

Нолен вывел на экран две трехмерные картинки, подумал и поменял угол.

— Рана как будто доходит до матки, — прошептал он. — Она, похоже, следует за старым рубцом.

— Старым? Что ты имеешь в виду? — спросил Йона.

— Разве не видишь? — улыбнулся Нолен и снова повернулся к телу. — Шрам после кесарева сечения.

Он указал на вертикальную рану. Йона нагнулся, чтобы рассмотреть получше, и увидел, что рана тянется вдоль тонкой ниточки старого бледно-розового шрама — давно зарубцевавшегося шрама от кесарева сечения.

— Но ведь в момент гибели она не была беременна? — спросил Йона.

— Нет, — усмехнулся Нолен и поправил пальцем очки.

— Мы имеем дело с убийцей с квалификацией хирурга?

Нолен покачал головой. Йона подумал, что кто-то убил Катью Эк с дикой, неистовой жестокостью. Через два часа убийца вернулся, перевернул ее на спину и разрезал старый шрам от кесарева сечения.

— Посмотри, нет ли чего-то подобного на других трупах.

— Искать такие разрезы в первую очередь? — спросил Нолен.

— Да, думаю, да.

— Ты в этом не уверен?

— Уверен.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы искали в первую очередь всё.

— Ну, примерно так, — улыбнулся Йона и вышел из зала.

Садясь в машину, комиссар почувствовал, что мерзнет. Он завел мотор, выехал на Ретциусвег, включил обогреватель и набрал номер главного окружного прокурора, Йенса Сванейельма. Тот ответил:

— Сванейельм.

— Это Йона Линна.

— Доброе утро… Я как раз только что говорил с Карлосом — он предупредил, что ты позвонишь.

— Трудновато пока сказать, что у нас есть.

— Ты сейчас в машине?

— Только что закончил с судебными медиками, собираюсь заехать в больницу. Надо обязательно поговорить с выжившим мальчиком.

— Карлос объяснил мне ситуацию, — сказал Йенс. — Хорошо бы поторопиться. Профайлеры уже работают?

— Одного профайлинга недостаточно, — ответил Йона.

— Да, я знаю. Согласен с тобой. Если мы хотим хоть как-то защитить старшую сестру, необходимо поговорить с мальчиком. Только так.

Йона вдруг увидел фейерверк, совершенно беззвучный. Голубые звезды разлетелись над крышами Стокгольма.

— Я связался с… — продолжил Йона и откашлялся. — Я связался с Сусанной Гранат из социальной службы, а еще думаю взять с собой Эрика Барка. Он специалист по шоковым состояниям и травмам.