Однажды я ей сказал, что мать моя алкоголичка, отца нет, а дома у нас настоящий притон. Говорил, а сам наблюдал за её реакцией. Зачем, что хотел увидеть – не знаю. Наверное, моя мать, а точнее, её образ жизни – если не единственный, то самый большой мой комплекс. Понимать-то я это понимал, но принять не мог, хотел избавиться, освободиться от него. Поэтому не прятал, не скрывал «позорное пятно», а сообщал о нём сразу, чуть не с вызовом, тому, кто мог стать или становился мне ближе. Говорил об этом, как о каком-то собственном уродстве, проверяя на прочность: мол, ну что теперь скажете, узнав обо мне такое. Это, конечно, бзик и дурость, но если с человеком начинали складываться какие-то отношения, меня тут же одолевали сомнения на его счёт. А кого-то, возможно, просто не хотел в будущем разочаровать. Лучше уж сразу всё прояснить. А всё спасибо одной девчонке, уже и имени её не вспомню. Мы стали с ней встречаться в седьмом классе. Гуляли недели две-три, пока однажды случайно не встретили мою мать. Она, шатаясь, брела нам навстречу. Пьяная, расхристанная, туфли в руке, сама босиком. Шла и материлась на всю округу. Я распрощался с девчонкой, повёл мать домой. А на другой день моя вчерашняя подружка очень деликатно меня отшила. О матери, естественно, ни слова не прозвучало, но это и так было понятно. С тех пор я и вношу ясность заранее. Анита, кстати, на мои откровения захихикала и проворковала, что её всегда тянуло к плохим. Дура. Она меня даже не поняла.

Таня же посмотрела серьёзно и выдала:

– Я знаю. Лопырёв всем рассказал почти сразу, как ты пришёл в наш класс. – Потом помедлила и неуверенно добавила: – Ещё сказал, что ты их обокрал. Я ему не поверила.

Собственно, от Лопырёва я примерно этого и ждал, но слова Тани о том, что она ему не поверила, почему-то были приятны. Дальше она и вовсе меня удивила:

– Спасибо тебе!

– За что? – не понял я.

– За доверие. Ну… за то, что поделился, – сказанное прозвучало с чувством, даже с каким-то надрывом.

Вот такая она смешная, эта Таня. По-хорошему смешная.

В вестибюле вывесили плакат-объявление, мол, шестого марта вечером для учащихся девятых, десятых, одиннадцатых классов будет проходить дискотека. Так что велкам. К школьным дискотекам я отношусь без особого энтузиазма. Плюсы в подобных мероприятиях, конечно, есть, но их – маленькая тележка. Минусов же – целый воз: не музыка, а лажа, и по репертуару, и по звучанию. Вокруг – сплошь знакомые физиономии, ни грамма новых впечатлений.

И потом, танцы без подогрева – это полный бред и скука. А здесь не то что о баре говорить не приходится, тебя ещё и на входе обшмонают и обнюхают. Нет, изворотливый ум, конечно, всегда найдёт варианты, но всё это лишняя морока. Да и эти учителя, что на уроках-то надоели, рыскают без конца, высматривая, не косячит ли кто. Разве ж это релакс? Ну а плюс в этих самодеятельных дискотеках один. Вернее, два. Во-первых, если тебе кто-то понравился, то очень удобно замутить, более удобного случая не придумаешь. А во-вторых – бесплатно. Или же условно бесплатно. Помнится, Грин на последней дискотеке в той школе ввёл-таки символическую мзду – полтинник с носа. Якобы на новую акустическую систему, но всем было ясно как день, куда на самом деле уплыли эти денежки.