Я смотрел в их лица. Вглядывался в них. Старался почувствовать их эмоции, их ожидания. Ведь собрались они здесь не из чистого любопытства. И горе мне, если я не оправдаю этих ожиданий.

– Часто говорили и часто горько говорили о том, что пока вы проливаете кровь за Отчизну свою, пока вы, сцепив зубы, идете вопреки кинжальному огню вражеских пулеметов, пока вы там, на фронте укрываете свою голову от разрывов артиллерийских обстрелов, здесь, в тылу, кто-то сладко спит и вкусно ест, кто-то ведет себя так, как будто не идет страшная война, а в окопах не гибнут наши боевые товарищи. Говорили о безобразиях, творящихся в тылу. Говорили о том, что пока фронтовики сражаются на передовой, в их деревнях могут переделить землю. Говорили, до Бога высоко, а до царя далеко и нет правды на Земле Русской.

Повисло такое напряженное молчание, что у меня было ощущение, словно воздух в зале буквально перестал пропускать звуки, а тысячи глаз смотрели на меня с таким напряжением, что мне, честно говоря, стало сильно не по себе. Но назвался груздем, значит давай, зажигай.

– Но времена меняются. Божьим провидением фронтовик взошел на престол Русский и теперь позвал на совет своих собратьев-ветеранов – тех, кто больше всех доказал свою верность Отечеству и престолу, тех, кто заслужил свои награды и свое право быть в этом зале. И вот мы собрались все вместе, и я знаю, что вы ждете от меня слов правды. Слов государя императора, слов державного вождя и члена фронтового братства.

Делаю короткую паузу и перевожу дух. В зале становится все более жарко, ведь вся эта орава народу активно дышит, да и накурено в помещении, не все удержались от желания закурить, пока меня ждали. А с вентиляцией тут так себе. Да и какая вентиляция справится с шестью с лишним тысячами людей, набившихся в зал, словно сельди в бочку.

– Мои фронтовые товарищи! Пришла пора серьезного разговора. Разговора о том, как нам всем жить дальше. Но не только одного лишь разговора, как правильно говорит народ русский – разговорами сыт не будешь!

– Землицы бы, государь! – вдруг раздался голос из глубины зала.

Народ одобрительно зашумел, раздались крики «Правильно!», «Кровь проливали!», «Даешь!» и в таком духе. Наступал самый серьезный момент сегодняшнего дня. И не только сегодняшнего.

Я поднял руку, и тишина быстро восстановилась. В следующий раз так быстро не получится. Если ситуация не будет правильно разрулена, то восстанавливать внимание мне будет куда сложнее. Да и не стоит забывать о том, что в зале более шести тысяч заряженных винтовок, да и вокруг зала никак не меньше. И запросто могу, как говаривали большевики после переворота, «отправиться в штаб к Духонину», то есть на личную встречу с растерзанным толпой генералом. Впрочем, если я облажаюсь, то могут появиться и новые выражения – «отправиться к Мише в свиту», например.

– Да, вопрос земли. Один из самых сложных вопросов. Как быть с землей? Поделить, скажут многие. Как поделить? Поровну, скажут одни. По справедливости, ответят другие. Фронтовики заслужили больше, или делить, как всем, поровну? Как ни поступи, многие останутся недовольными. Так как же быть? Доверим этот вопрос депутатам Государственной думы?