Вдруг Улла схватил Волчью Ноздрю за плечо.
— Гляди! — зашептал он со страхом и показал на лесные верхушки деревьев.
Осины качались и трепетали листьями. Слабый ветерок, который так недавно гнал дым от костра на мамонтов, теперь сменился другим. Вместо него по лесу шумел северяк, от которого шатались древесные стволы.
— Пущено по ветру, — многозначительно шепнул Улла и тревожно огляделся вокруг.
Волчья Ноздря переменился в лице, а всегда смелый Ао побледнел; руки у него дрожали.
— Пущено по ветру! — повторил он, как эхо.
— По ветру! По ветру! — зашептал и Волчья Ноздря, и было видно, как волосы на его голове стали топорщиться. Так встает шерсть на загривке у волка, когда он чует опасность.
Все трое стали пристально вглядываться в кусты. Ветки их подозрительно качались. Не понимая причин перемены ветра, они решили, что кто-то более сильный в этих местах стал у них на дороге. Это он уничтожил силу заклятия, которое помогало им до сих пор. Чья-то чужая колдовская власть вмешалась в их охоту и повернула все по-своему. Хотя бы один из хуммов пошел к поселку Красных Лисиц!
— Это Куолу! — сказал Волчья Ноздря.
В тревоге охотники спустились к самой воде. Здесь против устья оврага находилась та самая длинная отмель, которую топтали мамонты. Долина реки уходила прямо на север. Там, где-то далеко, по рассказам стариков, скрывалось озеро. Из него рождалось начало Большой реки, а еще дальше лежал Великий лед. Оттуда неслись холодные ветры и приползали туманы.
Охотникам было видно, как вереница темно-коричневых мамонтов тянулась гуськом у самой воды по мягкой песчаной береговой полосе. Над береговой террасой поднимались почти отвесные обрывы высокого, правого берега, поросшего лиственным лесом. Люди стояли в растерянности. Теперь они не старались догонять зверей, но и упускать их из виду им тоже не хотелось.
Расстояние между ними увеличивалось, хотя стадо было еще хорошо видно.
Ао оглянулся и зашептал:
— Смотрите, смотрите!..
Он указывал пальцем на береговую кручу, под которой они стояли. Там в густом буреломе свалившихся с вершины берегового карниза сухих деревьев шевелилось что-то темное. Скоро острые глаза охотников рассмотрели фигуру молоденького хуммы, застрявшего головой среди толстых стволов. Он угодил туда, когда упал вниз с высокого берега. Это был тот самый слоненок, который так неосторожно расшалился, когда стадо хуммов проходило по краю обрыва.
Слоненок упал головой в груду бурелома и переломил себе спинной хребет. Он еще двигал ушами и хоботом, но это были уже последние, предсмертные движения.
Быстрыми прыжками охотники добрались до слоненка, перелезая со ствола на ствол и расчищая себе дорогу среди чащи засохших, изуродованных ветвей.
Один бок маленького хуммы был сильно ободран, и обломок сучка глубоко вонзился ему между ребрами.
Оглушив слоненка крепкими ударами по голове камнем с острыми краями, Ноздря принялся острием своего копья расширять его рану.
Из раны тонкой струйкой побежала темная кровь. Ноздря подставил сделанную из бересты черпалку и набрал теплой мамонтовой крови. Выпил до дна, не отрываясь, и передал черпалку Улле. Молодые охотники последовали примеру Ноздри.