Танцевали, ели, пили, и хозяева упорно пытались напоить и накормить гостя. Наконец, видя, что русские офицеры просто не привыкли столько есть и пить и уже заскучали, Ковальчик предложил поиграть в «ку-ку». Заинтересовавшимся офицерам он ничего не стал объяснять, только ухмылялся с загадочным видом. Было видно, что сам он и домочадцы с большинством гостей считают эту игру крайне интересной. Однако по какой-то причине пришлось ждать около получаса.

Наконец Ковальчик попросил всех одеться, и заинтригованные гости пошли за ним по утоптанному снегу. Следом гомонящей, развеселой, благоухающей толпой шли аборигены. Дошли до опушки елового леса, где слуги вручили ружья.

– Дробью заряжены, – зачем-то пояснил хозяин князю, затем прокричал на польском что-то вроде (Игорь неплохо выучил язык, но здесь в каждой области были свои диалекты) «пусть кукушки кричат».

– Ку-ку! – раздалось почти тут же. Звук был какой-то ненатуральный, но Яцек с азартом развернулся и выстрелил. Место заволокло дымом, а когда развеялось, то помертвевший улан увидел лежащую на земле стонущую женщину с окровавленной спиной.

– С почином вас! Меткий выстрел! Как вы сняли эту кукушку![76] – раздалось из толпы.

– Холопок посадил на деревья, – доверительно наклонился к офицеру поляк, разглаживая роскошные усы, – пусть кукуют.

Сказав это, он рассмеялся веселым, заливистым смехом хорошего человека…

Молча развернувшись, попаданец пошел назад, за ним двинулись и остальные офицеры.

– Пане, куда же вы! – неслось им вслед. Однако шли они так быстро, что поляки просто не догнали их.

– Готовьте кареты, – приказал поручик слугам, уезжаем немедленно. – Запрягли очень быстро. Ковальчик со свитой только-только успел подойти.

– Ну что же вы, панове, – растерянно сказал он. В синих, широко распахнутых глазах было непонимание происходящего.

– Тимоня, подай-ка мне один из тех кошелей, – вместо ответа приказал улан.

– Княже… – заныл денщик, уже просчитавший происходящее. Однако под взглядом командира заткнулся и полез в недра кареты, что-то недовольно бурча. Пан растерянно переминался рядом, пытаясь спасти положение, но он даже не понимал, в каком направлении ему нужно действовать.

– Держи, княже, – шмыгнул носом Тимоня и протянул увесистый кошель с талерами.

– Пан Яцек Ковальчик, пани Ева Ковальчик, – коротко поклонился Грифич, – сегодня мы ели ваш-хлеб соль как гости. Однако после увиденного мы не можем считать вас людьми – люди так себя не ведут. Поэтому прошу принять деньги…

С этими словами он высыпал на снег талеры. Присутствующие ахнули – и от оскорбления, и от суммы, валяющейся на снегу.

– Не знаю, сможете ли вы поднять эти деньги, ведь нечистая сила не любит серебра. Однако даже бесам (толпа снова ахнула) нужно платить, когда ешь их пищу. Выстрелив в тех несчастных, мы заплатили бы душами, а так – только серебром.

Сказав это, князь без лишних слов сел в карету, разместились в каретах и остальные офицеры.

– Трогай, – приказал кучеру мрачный попаданец.

Хотелось бы написать, что прибытие имперского князя в Петербург было триумфальным, но чего не было, того не было. Обоз с усталыми лошадьми постепенно рассосался в разных направлениях, и к уланской слободе прибыло где-то с полсотни повозок, из которых почти три десятка – собственность попаданца. Расплатившись по чести с возничими-солдатами и отправив их в расположение собственных полков, Игорь вылез из мехов на грязный слежавшийся снег, скинул епанчу