Затем стремительное падение-выпад, и капрал со свежей раной на лбу и оспинами на лице не успевает отбить стремительный выпад палашом (действует цыганский «допинг»!) и валится под ноги, хрипя пронзенным горлом и суча ногами. Последний пятится и падает – во многом из-за инфернального вида попаданца, который вывозился в лошадиных кишках. Игорь рубит упавшего саблей по ногам, а когда тот непроизвольно скорчился от боли, добивает острием палаша в шею.

Заминка… Улан спешно собирает и перезаряжает оружие. Пусть он скептически относится к огнестрелу восемнадцатого века, но владеть им умеет – и отменно! В том числе и перезаряжать, офицер мог бы дать фору любому из ветеранов Фридриха, способных сделать шесть выстрелов в минуту, перекрыв этот рекорд почти вдвое, все-таки пистолет заряжается чуточку быстрее. А уж когда не нужно стрелять, а только перезарядить… Пруссаки не успели и опомниться, как перед князем лежали полтора десятка заряженных пистолетов, а сам он спешно затаскивал тяжеленную тушу убитой лошади поверх другой, создавая достаточно надежную защиту от пуль.

Вперед вышел один из кирасирских офицеров, держа в руке зеленую ветвь. Грифич встал во весь рост – для пуль, особенно пистолетных, было далековато.

– Мы есть… кирасиры великаго Фридриха… – на ломаном русском начал он.

– Я знаю немецкий, – ответил ему Игорь на немецком же, – не стоит коверкать язык.

Благодарно поклонившись, немец продолжил:

– Мы уже сталкивались с русскими уланами и признаем, что они воины, ничем не уступающие нам.

Ответный поклон кирасиру, и тот продолжает:

– Может, пропустишь нас? Вестовой с пакетом уже ускакал, и тебе нет нужды умирать.

«Какой пакет?» – пронеслось в голове у попаданца, но почти тут же он понял – пруссаки решили, что наткнулись на гонцов, один из которых ускакал, а второй остался прикрывать отход. Хорошо… Похоже, конкретно эти вояки не подозревают о русском обозе. Но если пропустить – это ненадолго…

– Мне нравится это место, – скаля зубы, ответил поручик, – здесь хорошо умирать.

– Но ты ранен, а мы обещаем тебе приемлемое содержание в плену, – попытался вразумить его кирасир.

«Верить им? Они дадут слово, а вот вышестоящее командование такого слова не давало…»

– Это не моя кровь, – оскалил зубы князь, – а ваша.

Он прекрасно знал, что после того, как вспорол животы нескольким лошадям, покрылся кровью буквально с ног до головы.

Разговоры поручику надоели, пруссакам он не слишком верил – были уже прецеденты как в этой, так и в минувших войнах, да и… Если уж погибать (а в этом попаданец уже не сомневался), то красиво.

– И скот падет… – негромко продекламировал он. А затем начал повышать голос с каждой новой строчкой: – И близкие умрут. Все люди смертны! Лишь одно бессмертно! Слава великих дел!!!

Отсалютовав клинком, кирасир Фридриха ушел, и начался планомерный бой, без всяких наскоков и попыток взять одиночку с голыми клинками. Два-три (а больше не получалось из-за ширины моста и наваленных трупов) фехтовальщика шли вперед, прикрываемые стрелками. Грифич, подстегнутый допингом, отстреливался, прыгал пардусом и убивал, убивал… Непонятно было, почему они не хотят дождаться пикинеров или артиллерию… Может, скорость важнее всего? Или профессиональная гордость – та, что превыше разума…