Вышел боец, значительно старше остальных – явно ближе к сорока, с заметной проседью в светло-русых волосах и с рыжеватыми усами в стиле Буденного. Шел достаточно грамотно по сравнению с остальными. С ветераном Игорь провел поединок по правилам бокса – знал и его, хотя и хуже, чем рукопашку. Несколько уклонов от излишне размашистых, но достаточно грамотных ударов соперника, пара встречных ударов-тычков в бицепсы, а затем хлесткий удар в солнышко, который и остановил противника. Тот захлебнулся воздухом и сейчас судорожно пытался вдохнуть, согнувшись и опираясь ладонями в колени.
– Силен! – похвалил второй, так и не представившийся пока офицер. – Тебя, я вижу, даже не зацепили ни разу?
Пожав плечами, с невозмутимым видом парень отошел в сторонку. Местные рукопашники его совершенно не удивили – такое впечатление, что всем им «ставили» школу на владение холодным оружием, причем чисто рубящим – ну или копьем. И вот эти движения они пытаются вплести в рукопашку – с закономерным исходом. Но главное, снова ощущение, что он стал быстрей. Или это соперники медленней?
– Силен! – повторился офицер. – Записываем в полк! Только вот что – есть у нас традиция «Вербунок» танцевать.
Видя непонимание будущего подчиненного, пояснил:
– Охотники[7] пьянствуют и танцуют перед записью. Традиции!
Лица у солдат стали какие-то слишком задумчивые, так что парень просто неопределенно пожал плечами.
Глава 5
Игоря поселили в избе, где жили пятеро холостых улан, остальных кандидатов в рекруты так же разбросали по контуберниям[8] к холостякам. Как он понял – для присмотра.
Вояки держались несколько отстраненно, не пытаясь сесть ему на шею, но и не допуская в свой круг. Впрочем, ужином его накормили, но общались только друг с другом. Однако постоянно кто-то из них наблюдал за новичком – даже поход в сортир получился с наблюдателем. Впрочем, было это настолько отстраненно-деловито и обезличено, что, несмотря на некоторую неловкость, было понятно – процедура постоянного наблюдения за кандидатами в новички была отработана и привычна.
И да – своих лошадей уланы держали при себе, а не в какой-то централизованной конюшне, причем лошадей этих было почему-то по две[9].
Обрывки разговоров улан контубернии, время от времени доносившиеся до Игоря, поражали того порой до глубины души…
– Ну мы его и того – за ноги да к березам, а то ишь чего, насильничать вздумал, нехристь. Да ладно бы бабу нашел аль девку в соку, а то – малолетку совсем, у ней только-только волосья промеж ног начали расти.
– А поручик што?
– А что ен, не человек? Отписался потом, что повесели ирода, ну дак мы его и вправда повесили. Гы! А что не за шею, а за ноги, да на разных деревах, так тут в законе не прописано!
– Га-га-га!
– Не прописано!
– Ишь как сказал-то!
– Эт не в том году было, когда у Васьки Дьяка чирей у корня елды вскочил?
– Да в том. Он еще к травнице сразу не пошел, на авось понадеялся, ну и разросся. А бабка Меланья его еще напугала – евнухом стать можешь, дурень! Так тот…
И становится понятно, что забавный эпизод с Васькой Дьяком для воинов куда значительней рядового происшествия с березами – о том случае и вспомнили-то только мимоходом, смакуя куда более интересное – выдачу в качестве кормового довольствия в соседнем драгунском полку не слишком добротного овса для лошадей.