Впервые Кэндзи увидел Ятабэ-сан в кафешке недалеко от Мэманбэцу[25]. Тот сидел напротив запотевшей стеклянной двери и с аппетитом поглощал гёдза[26] и разложенные на тарелке закуски, запивая еду саке. Можно представить, какими жадными глазами Кэндзи, который два дня ничего не ел, смотрел на это пиршество. Заметив мальчика, Ятабэ-сан поманил его пальцем. Поначалу Кэндзи боялся зайти в кафе, но Ятабэ-сан настойчиво помахал ему рукой и заказал порцию лапши. Кэндзи попробовал заглянуть ему в глаза, но Ятабэ-сан прилип к телевизору – показывали скачки.

– Дяденька, можно поесть?

– Он глухой, – шепнул Кэндзи хозяин кафе. – И почти ничего не говорит. Так что давай, налегай.

Ятабэ-сан обернулся, будто услышал их разговор. Кэндзи испугался, но Ятабэ-сан улыбнулся и махнул рукой: ешь, мол, не стесняйся. Кэндзи обрадовался – не столько лапше, сколько тому, что этот дяденька не стал ничего ему приказывать. «Теперь я от него ни за что не отстану», – подумал он.

– Фу! Гадость! – заявила девушка, увидев заколоченное окно. Кэндзи страшно раздражал дневной свет в комнате, поэтому он заколотил окно фанерой и поверх оклеил бумагой. Он сам не знал, почему так не любит свет.

– Что тебе не так? – спросил Кэндзи. Животные таких слов не говорят.

– Темно, – пробормотала девушка и перевела взгляд на кровать, но, увидев грязную простыню и скомканную подушку, больше ничего не сказала. Как-то к Кэндзи в комнату заглянула жена хозяина, сморщилась и больше не показывалась. Кэндзи вздохнул с облегчением: теперь у него настоящее звериное логово. Ага! Надо еще ей имя придумать! Он уселся на татами, скрестив ноги, и стал думать. Миттян! В голове вдруг всплыло прозвище парня, с которым он жил вместе в приюте.

Он был на два года старше. Звали его Минору Андо. Белолицый, с маленькими глазками, симпатичным личиком. Его, как и Кэндзи, «старики» выбрали объектом насмешек и издевательств. Все звали его Миттян. Кэндзи они никак не называли, а вот ему дали кличку. Как-то Кэндзи спросил у него, почему так получилось, и тот ответил, скривив рот: «Я у них вместо девки». Минору в самом деле был красавчик, особенно когда спал. В старшей группе спали по двое в комнате, а мелюзга вся ночевала в большом холле на расстеленных на полу матрасах. Глядя на сладко посапывавшего во сне Минору, на его полуоткрытый рот, Кэндзи думал, что это мальчик из другого племени – не из того, к которому принадлежит он сам.

Это случилось в самом начале весны. Во время ужина было слышно, как «старики» приговаривали нараспев: «Миттян! Миттян! Мити! Мити! Обосран!» Секретничали о чем-то, переглядывались и смеялись. Минору, ничего вокруг не замечая, сидел с директором приюта в столовой, в самом углу, и решал задачи по арифметике. Он хорошо учился, и директор его любил. Ночью Кэндзи проснулся. Ему показалось, что кто-то ходит. Минору, который должен был спать рядом, исчез. Кэндзи встал и пошел в туалет. Минору там не оказалось. Раздумывая над тем, куда он мог деться, Кэндзи вышел в коридор. Из кладовки раздавались странные звуки, какое-то пыхтение. То, что он увидел, было совсем не похоже на издевательства и унижения, которые приходилось терпеть ему.