Мария торопливыми шагами следует за Кэндзи к цеху. Свет уже выключили. Они поднимаются по скрипучей лестнице в комнату. От яркого платья Марии в грязной комнате сразу светлеет. Кэндзи, прищурившись, смотрит на девушку.

– Мяу! – Встретившись с ним взглядом, Мария непроизвольно мяукает. У нее слабый, приятный голосок. Она – кокетка и очень напоминает маленькую кошечку – голосом, фигурой, характером. Но Кэндзи предпочел бы подобрать какого-нибудь голодного котенка. Потому что кошки – существа серьезные и важные и сбить себя с пути не дают.

– Поиграем, командир?

Кэндзи не понимает, в какие игры можно играть с Марией. Он долго стоит на покрытом вытертыми циновками полу, опустив голову. Тогда Мария, глядя на него снизу вверх, показывает два пальца:

– Поиграем? Двадцатка. Двадцатка[20].

Без двадцатки она, похоже, не согласится. Кэндзи растерянно роется в карманах. Хозяин каждый месяц вычитает у него из зарплаты шестьдесят тысяч – за комнату и еду. Кроме того, есть и другие вычеты – за электричество, отопление, страховку и так далее. В результате на руках у Кэндзи остается всего сорок тысяч. Но они быстро утекают: есть хочется – купил сладкую булочку, миску лапши, заглянул в патинко… и нет ничего. В карманах всего три тысячи.

– Денег нет.

– Ну ладно, тогда десятка.

Кэндзи выворачивает карманы и показывает три бумажки по тысяче. Мария пожимает плечами, делает печальное лицо:

– Мяу! Как же нам быть без денег? Нельзя играть с Киской без денег. Что делать? Что делать?

Что делать? Самое трудное для Кэндзи – думать и что-то решать. Он ходит по комнате взад-вперед. Мария стоит с неприступным видом и, подняв глаза, требовательно смотрит на Кэндзи.

– Займи у кого-нибудь.

Мария подталкивает его в спину – иди, мол. Маленькими хрупкими ладошками, едва ощутимо. Как кошка. Кэндзи становится весело, он нарочно медлит. Мария снова толкает его, посильнее, и выталкивает в коридор. Кэндзи ухмыляется. Мария машет ему рукой:

– Я буду ждать. Мяу!

Кэндзи решает попросить в долг у Ятабэ-сан. Несколько часов назад он видел его в патинко, за стеной тихо – значит, сосед еще не вернулся. Наверняка сидит и пьет где-нибудь неподалеку. Кэндзи выскакивает в темноту, проходит метров сто вверх по переулку и оказывается на узком двухполосном шоссе. Справа тянется ряд пивнушек и дешевых забегаловок. Ятабэ-сан наверняка где-нибудь здесь.

Сунув руки в карманы рабочих штанов, Кэндзи трусит по шоссе. Его почему-то охватывает нетерпение. Мимо него, почти вплотную, пронзительно гудя, на сумасшедшей скорости проносятся машины – молодежь развлекается. Наверное, торопятся, как и я, думает Кэндзи, провожая глазами уносящиеся вперед красные огни. Ему тоже хочется мчаться вслед за ними, преследовать кого-нибудь по пятам.

В глубине темной и грязной забегаловки, развалившись, восседает Ятабэ-сан. На нем брюки, в которых он ходит на работу, и линялая красная рубашка поло. Лоб с большими залысинами лоснится от жира. Пропахший никотином коренастый крепыш. Пьет сётю[21] и закусывает сушеной иваси. Отщипывая левой рукой кусочки жесткой рыбы, Ятабэ-сан аккуратно поджимает пальцы. У него не хватает фаланги на левом мизинце. Кэндзи только недавно об этом узнал. Жена хозяина рассказывала, что мизинцы режут у себя якудза, когда в чем-то провинятся. «Это какое же самообладание надо иметь!» – восхищалась она, а Кэндзи думал, что это, наверное, очень больно.