Однако монастырь, учрежденный в 16 веке Андрияном Ондрусовским, урожденным дворянином Андреем Завалишиным, никак не развивался. Идея того, что Андрей, обходя окрестности Ладожского озера, обнаружил Александра Свирского возле Рощинской ламбушки (маленькое лесное озеро), волшебным образом отразилась в церковных преданиях: святое слово Свирского побудило Завалишина тоже стать святым и сделать в Андрусово пустынь.
В общем, и Арсений Коневецкий, и Александр Свирский, и Герман и Сергий Валаамские, да и другие чудотворцы, что собрались вокруг Ладоги, появились по велению православной церкви и по хотению православной церкви. Вообще-то, конечно, наоборот, но это уже не в счет. Да и ладно, пусть так, так всем удобней.
А Завалишин, сделавшийся святым, собрал у себя братию, между делом привлек на монастырскую сторону ладожских пиратов с островков Сала и Сторожевого мыса, которые прежде намеревались их разорить и убить, да и стал знаменитым на всю святую Русь. Пошел, однажды, на крестины дочери Вани Грозного Анны, побыл там с рабочим визитом, сделал, что полагается, и двинулся пешком обратно.
Прошел половину Руси — ничего, но тут, на подступах к родному Андрусову, уже миновав Свирскую обитель, проходил мимо деревни Обжа. А оттуда выбежал мужик, сидевший все это время в засаде по преподобному Андрияну, и без лишних слов убил его дубиной — куриком — с целью грабежа. Ограбил единственный алтын и ушел его куда-то вкладывать. Вероятно, в кабак. Вот ведь какая злая ирония: с пиратами Андриян справился словом божьим, с обжанским мужиком — нет.
Даром что деревню Обжу ливвики прозвали «Пижи», что на руническом санскрите означает обратную сторону жизни, то есть, вовсе и не жизнь. Как противопоставление — Кижи. Она, Обжа, была «знаменита» людьми, промышляющими нехорошим колдовством: наследственными колдунами и колдовщицами. Родина знаменитого ливвиковского парня, Садко, не лишенного доброй доли экстрасенсорики, лишенного злой доли парапсихологии (см также мои книги «Не от мира сего»).
Казалось бы, после мученической смерти основателя сам монастырь должен набрать вес в духовном мире: нетленные мощи, чудотворство, святое место и все такое. Так нет! Не могли монахи уживаться на этом месте по загадочной и непонятной церковному руководству причине. С ума сходили, в пьянство ударялись — что попало! Все говорили, что мучает их тут нечистый. Даже на следы от человеческих ног, вдавленные в камень, показывали: мол, сам сатана здесь стоял.
Ну, народ-то про эти следы на огромных ладожских базальтовых глыбах говорил, что это Господь здесь стоял и смотрел на Андрея, когда тот в Ладоге ноги омывал. Вот и поди разбери: кто тут ангел, а кто — черт.
Ну, а перед Революцией с Андрусовской пустынью вообще чехарда стала твориться. Два иеромонаха, приписанные к монастырю, всю службу развалили, пустив ее на полный самотек. Иеромонах Варсонофий, по совместительству казначей, был больным. Вероятно, больным психически: бывало, целыми днями в келье сидел, запершись, и ругался визгливым голосом сквозь слезы. Никого не принимал, а по ночам бился о стенку неизвестными частями тела и какую-то хулу изрыгал.