— А женщины там, наверху… помещаются отдельно?
Ханна смотрит на него, но лицо ее, как всегда, ничего не выражает. Яркие, но без глубины, голубые глаза. Воздух в кухне сгущается и тяжелеет, но почему-то ему легче разговаривать с Ханной, чем с Ларсом Реттигом.
— Конечно, — говорит она после паузы. — Два женских отделения. Закрытое и открытое.
— Рядом?
— Ну, не то чтобы стенка в стенку, но на одном этаже.
— На каком?
— На третьем. Или на четвертом. Я же там никогда не была.
Ян думает, о чем бы еще спросить, но она его опережает:
— Расскажи, Ян, кто это.
— Кто?
— Та, в которую ты влюблен… как ее зовут?
Она пристально и все так же холодно смотрит на него, и Ян отводит глаза:
— Это совсем другая история.
— Другая, чем… чем какая?
— Чем у вас с Иваном Рёсселем.
Ханна со стуком ставит чашку на стол. Глаза ее делаются еще холодней, а он-то думал, холодней некуда.
— Откуда тебе-то знать, что у меня с ним? Ты даже не знаешь, что меня заставило искать с ним контакт. Ты ничего не знаешь. И как ты можешь судить?
У Яна такое чувство, что сейчас в воздухе начнут проскакивать искры. Но он был прав. Она встречается именно с Рёсселем.
— Да ничего я не знаю, конечно, — говорит он примирительно. — Но ведь тебе он нравится?
Она не сводит с него глаз. Кажется, даже не моргает.
— За любым преступлением надо видеть человека, — говорит она после долгой паузы. — Большинство об этом не думают.
— Ну, сама подумай: если ты, рискуя работой и много чем еще, потихоньку с ним встречаешься, значит, он тебе нравится? Несмотря на то, что он… творил?
Она отвечает не сразу:
— Я с ним не встречаюсь. Мы поддерживаем контакт через охранника… или санитара, как их там называют. Иван придумал один проект… надо же как-то коротать время. И я ему помогаю.
— В чем? В чем ты ему помогаешь? Что он там делает?
— Пишет.
— Что? Книгу?
— Типа.
— Воспоминания убийцы?
Ханна напряглась и поджала губы.
— Он не убийца. Он подозреваемый. Никаких прямых улик. Никаких признаний… он говорит, книга все объяснит, — вздохнула она. — Говорит, люди поймут, что он ничего такого не делал.
— И он сам в это верит?
— Да. Верит. Иван настолько погано себя чувствует из-за всего, что случилось, что если его выпустить… он скорее убьет себя самого, чем кого-то другого. Думаю, только мои письма и поддерживают его на плаву…
Она замолкает. Ее пронзительный и холодный взгляд выводит его из равновесия. Ему не хочется больше говорить о Рёсселе.
И Ханна тоже, как ему кажется, посчитала разговор о Рёсселе законченным.
— Мне скоро надо уходить. — Она посмотрела на часы. — Теперь твоя очередь рассказывать.
— Что?
— Как ее зовут… ту, с которой ты там встречался.
— Я с ней еще не встречался, — тихо произносит Ян.
— Как ее зовут?
Ян не знает, что сказать. Он может назвать два имени: Рами и Бланкер… Какое выбрать?
— Посиди, — решается он наконец, — я покажу тебе кое-что.
Через две минуты он возвращается со стопкой тонких книг и выкладывает их на стол перед Ханной. «Сто рук принцессы», «Зверомастер», «Ведьмина болезнь» и «Вивека в каменном доме».
— Ты это видела раньше?
Ханна качает головой — нет, не видела.