— Иван? — крикнула она.

Еще один стон. Иван? Или Ян? И снова все стихло.

Она повернулась и побежала. Маленький Лео куда-то делся, но она не стала его искать. Это была не ее идея, а Ивана — похитить Лео и свалить на Яна Хаугера. Она даже радовалась, что Лео сбежал.

Продралась сквозь лес, села в прокатную машину, выехала на трассу и, не останавливаясь, к трем часам ночи добралась до дому.

Заперла дверь и спустила в туалет перчатки и шприц из-под валиума — все, что может связать ее с исчезновением Лео.

И легла в постель, повторяя, как детскую считалку:

«Ничего. Ничего не знаю».

Ничего не знаю про пожар, ничего не знаю про Ивана Рёсселя, ничего не знаю про Яна Хаугера и его постоянную тоску по Алис Рами. Ничего не знаю.

Но что будет теперь? Она с ума сходила от неизвестности, от того, что, как ни старалась, не могла предугадать дальнейшего развития событий.

Утром позвонила Лилиан.

— Ничего не произошло, — мертвым голосом ответила Лилиан. — Вообще ничего. Иван в комнате свиданий не появился. И Ян куда-то исчез. Вообще никто не появился, и мы поехали домой.

— Жаль… — сказала Ханна.

А что еще сказать? Она охотнее всего вообще прервала бы этот разговор, если бы не один вопрос:

— Тебе полиция не звонила?

— Нет… а с какого перепугу им мне звонить? Пронюхали что-то?

— Не знаю… не думаю.

Если и не пронюхали, то скоро пронюхают. Могила брата Лилиан открыта. Когда найдут трупы Ивана и Яна Хаугера на камнях, найдут и останки Йона Даниеля и обязательно свяжутся с семьей. Для них — облегчение, а для Ханны главное — не оказаться в чем-либо замешанной.

Ничего не знаю.

Она ничего не знает.

Лилиан помолчала.

— А… вот еще что. Тебе не звонила Мария-Луиза вечером?

— Звонила.

— Тогда ты, конечно, знаешь, что Лео Лундберг исчез?

— Да… знаю.

Лилиан снова помолчала.

— Ты можешь что-то про это рассказать? — внезапно спросила она.

— Ничего… — Ханна вздрогнула. — Ровным счетом ничего.

Ханна повесила трубку.

Ничего.

Лежала в постели и думала об Иване. Много месяцев она тосковала по нему, мечтала помочь, любой ценой вытащить из этой проклятой больницы. Все, что им досталось, — несколько жарких, но коротких разговоров в комнате для свиданий, под наблюдением падкого на деньги охранника Карла. Один раз, всего только один раз, они были близки — на матрасе, в убежище.

Но Ивана больше нет, и как же ей его не хватает!

Странно, но вдруг она поняла, что ей не хватает и Яна Хаугера.

Хёгсмед сделал паузу, глубоко вдохнул и продолжил:

— Значит, за один вечер несколько происшествий. Не сразу, но все же мы разобрались с ситуацией. Все больные оказались на месте, кроме… кроме нашего самого опасного пациента. — Хёгсмед почему-то избегает называть его по имени. — Но и его в конце концов нашли. Мертвым… вместе с… — он покосился на Марию-Луизу, — вместе с одним из наших сотрудников, который, как мы предполагаем, помог ему бежать. Я говорю о воспитателе Яне Хаугере. Он в больнице. Получил тяжелые повреждения, но пока жив.

Молчание. Никто не произносит ни слова. Молчит и Ханна.

Ян жив.

Мысли заметались. Она слышала, как доктор тяжело вздохнул и добавил: