— В машину, приятель.

Он заталкивает Яна на водительское место, бросает Ангела на сиденье рядом, а сам садится сзади.

В машине запахи еще сильнее — дым, слезоточивый газ, бензин.

— Поехали.

Рами…

— Я не могу вести машину. Ничего не вижу.

— Дорогу-то ты видишь. Главное, отъехать от психушки. Держи прямо, потом я подскажу.

— Где Рами? — делает Ян последнюю попытку.

— Забудь ее. Никакой Рами в этой каталажке нет… Ты говорил со мной. Все время говорил со мной, и больше ни с кем.

— Но это же Рами написала эти…

Рёссель прижимает бритву к его шее.

— Поезжай, — говорит он с угрозой. — А то будет как с Карлом. От уха до уха…

Ян поворачивает ключ и нажимает на педаль газа. Все бессмысленно.

Рёссель ни на секунду не отнимает лезвие от его шеи, и ему ничего не остается, как вести машину подальше от Санкта-Патриции, от стены, от «Полянки»… от возможности когда-либо вновь увидеть Алис Рами.

Подальше от огней города. В темноту.

В эту ночь Ян везет убийцу. В руке убийцы опасная бритва. Но в то же время Ян понимает, что убийца из каких-то соображений не хочет его убивать. Чем-то Ян ему интересен. Рёссель, не отнимая бритву от шеи Яна, дотянулся до панели, подкрутил регулятор тепла и заботливо спросил:

— Не слишком жарко?

— Нет.

Усыпляющее шипение вентилятора печки. На улице мороз, а в машине лето. Холодит только стальное лезвие у шеи.

— Сверни направо, — спокойно произносит Рёссель на перекрестке.

Ян послушно сворачивает направо. Глаза жжет поменьше, зрение понемногу восстанавливается.

На улицах никого, только два такси попались навстречу.

— Прямо.

Ян продолжает прямо.

Они минуют центр, потом пустые, плохо освещенные улицы промышленного района и выезжают на гётеборгскую автомагистраль. Там тоже никого.

— Прибавь.

Их обгоняет на большой скорости груженая фура. По обе стороны дороги — мерцающие огоньки хуторов. Вот и все признаки жизни. Вечер пятницы, холодно, люди прячутся по домам. Дорогу, само собой, никто не охраняет. Ее и днем-то никто не охраняет — на сотни километров ни одного полицейского.

— Вот мы и выехали из города, — с той же учительской интонацией произносит Рёссель. — Наедине с природой.

Ян не отвечает. Он ведет машину.

Через десять минут следует новый приказ:

— Сверни вон там.

Знак «Р». Стоянка. Площадка отдыха, освещенная двумя фонарями — один на въезде, другой на выезде. Пусто.

Ян сворачивает и тут же тормозит — хочет остаться поближе к кругу света от фонаря. Странно — Рёссель не протестует.

— Заглуши двигатель…

Ян послушно поворачивает ключ, и в уши ударяет неправдоподобная, магическая тишина. Он словно оглох.

Рёссель глубоко вздыхает:

— Наконец-то… наконец-то он исчез… Запах больницы исчез.

Исчез? Пахнет, как и раньше, — газ и бензин. Или какая-то зажигательная жидкость.

— Что произошло в больнице?

— В больнице был пожар. Как и намечалось, — усмехается он. — Я заранее натаскал в палату растворителя из художественной мастерской. Стащил зажигалку, вылил растворитель в коридоре и поджег.

Он отнял бритву от шеи Яна, и Ян решился на следующий вопрос:

— Ну и?..

— Хаос, естественно. Уже не учения, а настоящий пожар. Когда план не работает, всегда хаос. Я спокойно дошел до склада, там было открыто — входи на здоровье. Но в последнюю секунду план тоже поменялся… мне попытались помешать.