. Два года.

Метрей. Знаете, что вас ждет в случае успеха?

Вальмон. Что же?

Метрей. То, чем привычно пользовался ее муж. Рассчитывать на физическое наслаждение, по-моему, не стоит. Она из породы тех, кто не дает волю своим чувствам. Если вы и заставите ее сердце биться учащенно, причиной тому будет не любовь, а страх. Вы меня иногда удивляете, виконт. Выставлять себя на посмешище из-за совершенного ничтожества.

Вальмон. Я попросил бы вас выбирать выражения. Вы говорите о женщине, которую я…

Метрей. Да?

Вальмон. Которой я увлечен.

Молчание.

Вальмон улыбается.

После вас я впервые увлечен так сильно.

Метрей. И вы упустите счастливый случай отомстить?

Вальмон. Я принужден отказаться.

Метрей. Вовсе нет. Я никому не скажу о вашей патологической страсти.

Вальмон. Я не могу позволить вам оскорблять свою избранницу… во всяком случае, пока она мне не отдалась. Я также не могу согласиться с вашей теорией наслаждения. Видите ли, в мои намерения вовсе не входит борьба с ее предрассудками. Я хочу, чтобы она продолжала верить в Бога, добродетель и священные узы брака — и при этом не сумела себя остановить. Иными словами, я хочу страсти. Не той, которая нам давно приелась, столь же холодной, сколь и никчемной, такая страсть перестала доставлять мне наслаждение. Нет, я хочу пережить волнение, видя, как она предает все, что обставляет смысл ее жизни. Вам ли это объяснять? Разве «предательство» — не любимое слово в вашем лексиконе?

Метрей. О нет… «жестокость». В нем я слышу истинное благородство.

Вальмон. Вы невозможны, вы в сто раз хуже, чем я могу стать. С тех пор, как мы взялись осуществить эту невинную затею, вы обратили в нашу веру столько язычников, что я с моими скромными успехами чувствую себя неопытным семинаристом.

Метрей. Так оно и есть. Вы бы еще влюбились.

Вальмон. Что ж, если любовь — это, когда ты думаешь о своем предмете с утра до вечера и грезишь о нем с вечера до утра, то я, пожалуй, влюблен. Вот почему она должна стать моей — я сразу перестану быть смешон.

Метрей. Вы, кажется, забыли: любовь — не зыбучие пески, которые засасывают, а вспомогательное средство. Вроде вазелина, умягчающего саму природу.

Они смотрят друг на друга.

Вальмон. Что Беллерош?

Метрей. Вот кто действительно влюблен. Я было решила бросить его неделю назад, даже затеяла ссору, но у него, бедняжки, был такой убитый вид, что я сжалилась, и мы провели совершенно сказочную ночь. После этого, разумеется, он сделался еще настойчивее. Но я держу его на расстоянии — и я им весьма довольна. Когда-нибудь он поймет: самозабвенно отдаются тому, кого решили оставить.

Вальмон. Стало быть, вы его пока не оставляете?

Метрей. Нет. Я же сказала: я им очень довольна.

Вальмон. Он ваш единственный любовник?

Метрей. Да.

Вальмон. Вам следовало бы завести еще одного. В этой избирательности есть что-то нездоровое.

Метрей. Уж не ревнуете ли вы?

Вальмон. Конечно, ревную. Беллерош вас недостоин.

Метрей. Мне казалось, он ваш близкий друг.

Вальмон. Именно поэтому я хорошо знаю, что говорю. Одним словом, почему бы вам ему не изменить? Например, со мной?