— Джек — мой лучший друг.
— Да неужто? — удивился Освальд. — А откуда ты знаешь?
— Он мне сам сказал.
— Вот как? И что он говорил?
— Сперва я ему сказала, а потом он мне.
— Ясно.
— Но он разрешил мне рассказать тебе.
— Передай ему от меня спасибо.
— Ладно.
Скрывая улыбку, Освальд прошел к кассе.
— Салют, Рой. Пэтси у тебя в лавке разговаривает с птицей. Ты в курсе?
— Целый день слушаю. Уж она трещит, не умолкает, забывает про все на свете. Но ведь малышка каждый вечер возвращается в свою дыру. А ребенку без сказки никак. Чувствую, она бы тут навсегда осталась.
Разумеется, Френсис и прочие дамы пришли в ужас, как плохо заботятся о Пэтси родители, какая она тощенькая, замурзанная. Батч Маннич так просто кипел от бешенства, он видеть не мог, когда с детьми дурно обращаются. Как помощнику шерифа, ему доводилось иметь дело с людьми вроде семейки из-за леса, и он прекрасно знал, что они за фрукты.
— Да они к своим детям относятся хуже, чем к собакам, — горячился Батч.
У Френсис всякий раз, когда она встречала в лавке девочку, сжималось сердце.
— До смерти за нее волнуюсь, — поделилась она с Роем. — Ну что это за мать: разрешает ребенку-калеке ходить одной где вздумается. Девочка растет точно зверек дикий. Надо кому-то вмешаться.
— Да знаю я. — Рой сердито покачал головой. — Я пробовал ее подкормить — отказывается. Конфетку возьмет, и все. И играет с Джеком целыми днями, больше ей ничего не надо. Мне ее страшно жалко, но ведь мы ей никто, мы для нее чужие. Тут ничего не поделаешь.
Нечто новое
Вскоре Пэтси буквально очаровала всех и каждого. Освальд вдруг обнаружил, что ходит в лавку прежде всего затем, чтобы повидаться с девчушкой. Он понял, несказанно тому удивившись, что души не чает в малышке. Ни к какому другому ребенку он никогда не испытывал теплых чувств. Может, потому, что она была девочка (а он всю свою жизнь якшался почти исключительно с мальчишками) и казалась ему такой нежной и хрупкой. А может, сыграло свою роль нечто общее, что-то наподобие родства между ним и Пэтси, да и Джеком тоже. Ведь они все в какой-то мере ущербные.
Однажды утром он, как обычно, зашел в лавку. Пэтси с Джеком играли в кабинете.
— Как дела, Пэтси?
— Хорошо.
— Чем занимаешься?
— Ничем таким. Мы с Джеком просто играем.
Она понарошку угощала Джека чаем, предложила чашечку и Освальду.
— Слушай-ка, Пэтси, а сколько тебе лет?
— Не знаю.
— А когда у тебя день рождения?
Пэтси задумалась.
— Не знаю. По-моему, у меня нет никакого дня рождения.
— Нет дня рождения?
— Не-а.
Она подала Освальду еще одну воображаемую чашку чая. Тот с удовольствием выпил.
— Послушай, что скажу. Хочешь верь, хочешь нет, но у меня тоже нет дня рождения. Зато у меня есть идея. Давай у нас будет общий день рождения, а? Каждый год ты и я будем праздновать наш день рождения одновременно. В один день. Только не говори никому, пусть это будет наша с тобой тайна.
— Ладно.
Он посмотрел на календарь на стене:
— Как насчет среды? Осталось три дня.
— А можно у Джека тоже будет день рождения в эту среду?
— Не вижу препятствий.
— Ладно, — согласилась Пэтси, и они ударили по рукам.