Но вот где все разладилось: христиане решили, что это принцип, и стали выводить из него философию. Теперь, безусловно, христианство противоречит индуизму, потому что индуизм говорит, что жизней много – долгая цепь жизней, миллионы жизней. Отсюда проблема: если то и другое принципы, они друг другу противоречат. Только один может быть правильным, не оба.

Но индуистская идея тоже служит средством, созданным для другого рода людей: людей, которые слишком много знают, которые видели слишком много перемен и заметили тот факт, что история повторяется. Но цель остается прежней. Восток говорит: «Вы делали все это столько раз, снова и снова: много жизней. Неужели вы хотите и дальше двигаться в замкнутом круге, продолжать это скучное повторение? Вы существуете уже так долго, делая снова и снова одни и те же глупости. Пришло время – будьте бдительны!»

Когда сознание исчезает, единственным убежищем остается совесть.

Само явление совести искусственно. Сознание принадлежит вам, совесть же заимствована у других. Совесть принадлежит обществу, коллективному уму. Она не рождается в вашем существе. Сознательный человек действует правильно, потому что его действия сознательны, а сознательное действие не может быть неправильным. Когда светло и у вас открыты глаза, вы не пытаетесь пройти сквозь стену, а идете через дверь. Когда света нет и глаза видят не очень хорошо, вы, естественно, продвигаетесь в темноте ощупью. Приходится тысячу и один раз задуматься о том, где дверь: «Слева? Справа? Туда ли я иду?» Вы натыкаетесь на мебель, пытаетесь пройти сквозь стену.

У религиозного человека есть глаза: он видит, он живет осознанно. В осознанности действия естественно правильны. Позвольте мне повторить: правильны естественно, – не потому, что вы стараетесь, чтобы они были правильными. Искусственная доброта поддельна; это притворство, лицемерие. Когда доброта естественна, спонтанна… так же, как деревья зеленые, как небо голубое – так же нравствен религиозный человек, совершенно не осознавая своей нравственности. Осознавая себя, но не осознавая своей нравственности. Он не раздумывает о том, что он благонравен, добр и все делает правильно. Из осознанности рождается невинность, из осознанности рождаются правильные поступки – сами собой. Не нужно ничего в себе воспитывать, ничего не нужно в себе культивировать, ничего не нужно практиковать. Тогда в нравственности есть красота, но это уже не нравственность… это просто религиозный образ жизни.

Терапия предлагает, чтобы вы постепенно освободились от тяжести. То, чему учу я, идет дальше терапии, но терапия вас к этому готовит.

Работа терапии ограничена: она помогает перестать быть ненормальным, вот и все. Моя работа идет дальше терапии, но терапия подготавливает дорогу. Терапии расчищают почву; тогда я могу посеять семена. Одна только расчистка почвы не создаст сад. Вот в чем беда западных терапий. Вы идете к терапевту – он расчищает почву, помогает вам освободиться от тяжести, и вы тут же начинаете собирать те же самые вещи снова, потому что настоящий сад не готов. Что вы будете делать с расчищенной почвой? Снова соберете на ней всевозможный мусор.