Вы – свобода, у вас нет никакого определения. Вас нельзя поименовать и классифицировать, в этом ваша красота и слава – нельзя сказать, кто вы такой. Вы никогда не достигаете мертвой точки… Если объявить вас тем или другим, ко времени этого объявления вы уже видоизменитесь, и объявление окажется устаревшим. В каждый миг вы решаете, кем вам быть… – быть или не быть! В каждый миг приходит свежее решение, свежий всплеск жизни. Грешник может в один миг стать святым, а святой может в один миг оказаться грешником. Нездоровое в один миг может стать здоровым, а здоровое может стать нездоровым. Стоит измениться решению, измениться видению, пониманию, и меняется все.

Только в природе Будды есть удовлетворенность; все остальные формы удовлетворенности – не более чем иллюзии, создаваемые умом.

Жить в постоянной неудовлетворенности так больно, что ум создает иллюзии удовлетворенности; эти иллюзии помогают людям жить, дают на что опереться. Если у человека отнять все иллюзии, у него не будет причин продолжать жить ни единой секунды. Иллюзии нужны. В неосознанности иллюзии насущно необходимы, потому что при помощи иллюзий мы придаем жизни хотя бы мнимый смысл, и, естественно, пока не случилось реальное, мы постоянно нуждаемся в этих мнимых смыслах. Когда нам надоедает один мнимый смысл, мы создаем другой. Когда нам надоедают деньги, мы начинаем заниматься политикой; когда нам надоедает политика, мы начинаем заниматься еще чем-нибудь. Даже так называемая религия – не более чем тонкая иллюзия.

Настоящая религия не имеет ничего общего с так называемыми религиями: христианством, индуизмом, исламом. Настоящая религия разбивает все иллюзии вдребезги. Настоящая религия означает: жить в неудовлетворенности, в глубоком страдании, в почти невыносимой боли – и искать реальное.

Этот путь дается жестокой болью, и лишь немногие доходят до конца, потому что чаще всего люди не могут даже его начать. Прежде всего, они не могут принять боли жизни – но эта боль служит источником всякого роста. Видеть голую истину, всю целиком – ничего не избегая, ни от чего не прячась; смотреть в самую глубь и видеть насквозь – вот начало разума, начало правильного внимания, начало осознанности.

Чистота, живущая в сердце, неразрушима и неподкупна; что бы вы ни сделали, это никак на нее не влияет.

Даже величайший грешник остается чистым во внутреннем центре своего существа. Даже величайший грешник остается святым; грех может коснуться только его периферии, поверхности. Он не может войти во внутренний центр, потому что любое действие остается на поверхности; во внутреннем центре есть только существо.

И когда вы начинаете видеть в людях существо, никто не грешник, никто никогда не был грешником. Это невозможно. Чистота так абсолютна, что все, что мы делаем, значимо не более чем сны – вот восточное мировоззрение. Восточное мировоззрение не слишком заботится о том, что вы делаете. Оно говорит, что бы вы ни сделали, вы можете просто найти связь со своим существом, которое остается кристально ясным и вечно чистым, незагрязненным. На периферии существуют только лица – грешник и святой, добро и зло, славное и бесславное. Это только роли, будто разыгрывается представление. Кто-то в нем стал Иисусом, кто-то стал Иудой. Нужны они оба: Иисус не может быть без Иуды и что Иуде делать без Иисуса? Оба они необходимы, чтобы история Христа случилась полностью. И по ту сторону кулис они садятся рядом, пьют чай и курят…